требованиями, предъявлявшимися этими державами Германии. И действительно, Оуэн Янг весной 1929 г. вернулся в Париж для пересмотра соглашения о репарациях[43]. Однако он не получил от новой администрации Герберта Гувера никаких полномочий на обнародование связи между военными долгами союзников и репарациями[44]. А это, в свою очередь, означало, что план Янга не мог не разочаровать немцев[45]. Вместо снижения ежегодных репарационных выплат с 2,5 млрд до 1,5 млрд довоенных золотых марок, на что надеялось правительство Мюллера, величина выплат сократилась незначительно – до 2 с небольшим млрд золотых марок. Кроме того, согласно плану Янга Германия упраздняла должность агента по репарациям. Это освобождало Германию от навязчивого и унизительного иностранного надзора и должно было стать первым шагом к переведению репарационных обязательств Германии на деполитизированную, коммерческую основу. Но в то же время это означало, что отныне Германии разрешалась отсрочка по выплате большей части репараций максимум на два года. И теперь решение должно было принимать уже германское правительство, а не «нейтральное» американское учреждение.
Разочарование, вызванное планом Янга, полностью уничтожило привлекательность «атлантистской стратегии». Раздражение, окружавшее переговоры, разрушило всякие надежды на крупномасштабную коммерциализацию германских «политических» долгов. Начиная с 1928 г. вместе с волной слухов о судьбе репараций и росте процентных ставок в США объемы долгосрочных американских займов Германии начали сокращаться[46]. Германия и в 1929 г. продолжала брать займы и продавать иностранцам паи в немецких фирмах, но теперь более половины поступлений было получено на краткосрочной основе. За этим последовал еще один удар по трансатлантическим экономическим связям. В ходе предвыборной кампании Герберт Гувер заручился поддержкой Среднего Запада, пообещав введение протекционистских мер в сельском хозяйстве. Во время прохождения через конгресс этот законопроект, получивший печальную известность в качестве Закона Смута – Хоули, оброс многочисленными положениями, включая серьезную защиту от европейских промышленных товаров. К осени 1929 г. в Старом Свете знали не только то, что конгресс не пойдет на сколько-нибудь существенное снижение выплат по союзническим долгам и что не стоит ожидать получения новых долгосрочных кредитов от Америки, но и что новые тарифы, скорее всего, затруднят европейским должникам Америки зарабатывание долларов, требовавшихся им для обслуживания своих обязательств перед Уолл-стрит[47].
Мы уже никогда не узнаем, какой бы была реакция Штрезе-мана на эту катастрофическую цепь событий. С весны 1928 г. его здоровье ухудшалось, и попытки не допустить разрыва между правым крылом НЛП и правительством «Большой коалиции» стали для него непосильной ношей. Через несколько часов после того, как ему удалось добиться согласия германского
Case and Case,
Costigliola,
P. Heyde,
Оценку относительного значения процентных ставок и плана Янга см.: Ritschl,
Е. Е. Schattschneider,
