все четче осознавали недостатки стратегии Штреземана.
Из-за притока иностранного капитала и расхлябанной фискальной политики государства ассоциация промышленников Рейха сталкивалась со все более невыносимым «дисбалансом» в отечественной экономике. Поэтому неудивительно, что она охотно поддержала канцлера Брюнинга, когда тот весной 1930 г. дал обещание выполнять одновременно ее требования внутри страны и в международной торговле[323]. После того как приток нового иностранного капитала временно прекратился, соблюдение условий плана Янга потребовало осуществления жесткой программы внутренней дефляции, что, в свою очередь, позволило Брюнингу двигаться к понижению цен на внутреннем рынке – так называемому отечественному плану Янга, – которого давно добивались деловые круги. При этом германское деловое лобби, наряду с большинством других наблюдателей, воспитанных в духе традиционной экономической школы, не осознавало суровости надвигавшегося внутреннего и международного кризиса. К 1932 г. многие столпы экономической мощи, на которые так уверенно опирался Штреземан, были потрясены до основания. Deutsche Bank, Dresdner Bank и Commerz Bank были спасены от краха лишь благодаря вмешательству государства[324]. Громкие банкротства затронули машиностроение (Borsig и HANOMAG), пивоварение (Schultheiss-Patzenhofer) и страховое дело (Frankfurter Allgemeine Versicherungsgesellschaft, FAVAG)[325]. AEG, прежде входившая в число крупнейших германских корпораций, с трудом держалась на плаву[326]. В 1932 г. Фридрих Флик едва сумел избежать финансовой катастрофы, убедив государство по сильно завышенной цене выкупить его долю в угольном отделении Vereinig-te Stahlwerke[327]. В результате государство стало обладателем потенциально контрольного пакета не только в банковском деле, но и в тяжелой промышленности. Кроме того, нельзя было сказать, что кризис затронул лишь отдельные фирмы и секторы: он носил системный характер. Крушение золотого стандарта и катастрофическое распространение протекционизма подорвали сами основы экономического либерализма.
Перед лицом такой поразительной серии катастроф ассоциация промышленников Рейха сделала ставку сперва на канцлера Брюнинга, а затем и на генерала Шлейхера в надежде на то, что им еще удастся спасти остатки экономики[328]. Крупный бизнес, несомненно, не желал возвращения к системе 1920-х гг. Но в чем могла состоять альтернатива экономической политике, ориентированной на внешние связи? В этом отношении крупному бизнесу не стоило ожидать ничего хорошего от правительства, назначенного президентом Гинденбургом 30 января 1933 г. И Гитлер, и Шахт, и Гугенберг были известными врагами экономического либерализма. И фактически именно на фоне этого обстоятельства мы должны интерпретировать встречу 20 февраля, несмотря на общее оппозиционное отношение собравшихся к Веймарской конституции и их враждебность к левым партиям. Гитлер обращался не к тем, от кого ожидал полной поддержки своего правительства, а как раз наоборот[329]. Некоторые из ведущих германских предпринимателей, самым
M.Grtibler,
1982).
C. Kopper,
О FAVAG cm.: G. D. Feldman,
W. Feldenkirchen,
A. Reckendrees,
В начале января 1933 г. ось Тиссен – Шахт – Папен – Гитлер еще не пользовалась особой поддержкой даже со стороны правого крыла политиков от промышленности; рурская группировка Ройш – Крупп – Феглер отдавала предпочтение правительству, возглавляемому НННП, но без Гугенберга, а штурмовики отдалились от главной фракции Нацистской партии. См.: Neebe,
Уже в октябре 1931 г. обратило на себя внимание отсутствие главных промышленников на встрече в Гарцбурге. См.: G. Schulz (ed.),
