увольняетесь? – вдруг резко произнесла Саша, оборачиваясь.
Так резко, что Нел вздрогнул и, громко чихнув, включил свет.
– Хочу, – кротко ответил он, проходя мимо нее к столу.
– Но в отделе кадров Министерства мне ничего не говорили о вашем увольнении, – Саша опустилась на стул возле огромного деревянного стола, заваленного бумагами, и подняла глаза на мужчину.
– Да, я еще не поставил Министерство в известность… – он раздвинул бумаги, достал из ящика стола карточку с изображением здания Суда и протянул девушке. – Держи, твой пропуск, активируй пин-код у Георга наверху. Потом он покажет тебе твой кабинет.
Он говорил холодно, строго отчеканивая слова. Его несколько обижало то, как спокойно Александра вела себя в настоящей ситуации. Конечно, он знал, что Университет учит быть скрытным и сильным, и Филипп, когда в обеденный перерыв заходил за сигарами, нередко рассказывал, что его средняя дочь отличается от старшей неумолимым безразличием. Но сейчас даже Начальник, казалось бы, наученный опытом мужчина, не мог прийти в себя после заседания, а она так спокойно улыбалась, глядя в глаза. Ему так хотелось напомнить ей, сидящей напротив, о том, что наверху за ее братом закрылась железная дверь, как будто, бросить в лицо всю боль, которую нанесла ему служба в этих стенах, но он сдержался.
Саша взяла из его рук пропуск и увидела что-то знакомое. Именно такую карточку она заметила в книге у мужчины, что был ее соседом в поезде. Конечно, здание Суда, изображенное на ней, показалось ей таким знакомым, ведь в Университете им так часто показывали его, как самое престижное место работы для выпускника.
И вот она здесь. Наверное, полагалось рассказать об этом с гордостью одногруппникам, но ей было не до хвастовства. Ее выбрали для направления сюда в качестве психолога, который должен посещать осужденных и выяснять, с кем те имели эмоциональные контакты, не просто так. В Министерстве знали, кем были ей главные Судьи, предполагая, что это развяжет ее руки в использовании любых способов диалога с подсудимым. Но, как оказалось, они не знали главного – отлично умея скрывать свои чувства, Саша смогла спокойно ознакомиться с делом своего брата на глазах у Министра, где без фамилии, по одним лишь описательным характеристикам, сразу узнала сбежавшего из дома Лео.
– Можно идти? – она прекрасно понимала, почему Начальник Суда разговаривает с ней так сухо, но, как бы ни хотелось, она не могла сейчас за этим столом зарыдать, обвиняя судьбу. Ее чувства были ее личным кладом души, и она была не согласна делиться с тем, кто несет в себе такую же боль.
– Конечно, иди, – ответил мужчина, и взял со стола фотографию в рамке, чтобы убрать ее в чемодан.
– Это ваши дети? – не видя лиц, изображенных на ней, спросила Саша.
– Да, – кивнул он и повернул фотокарточку к ней. – Просто фотография, мне нечего терять.
12
– Поставь
