лицо как из камня. Глыба, а не человек. Здоровяк наклонился, чтобы не удариться лбом о косяк, зашел в сарай. Аленка сразу отскочила от Святослава, села смиренно, головку понурив, ручки на платьишке сложила. Ну, прямо первоклассница. А вот глазки так и искрятся. Весело ей! Одет мужик просто, рубаха грязная, потом пропиталась, местами в саже. Руки по локоть в шрамах от ожогов, волос горелый. Глаз острый, внимательный. О профессии этого доброго мужа догадаться не сложно – кузнец. Только такой человек и может работать в раскаленной кузне с утра до ночи. Это у вольных кузнецов есть помощники, молотобойцы, огневики, что за горном следят и меха раздуют, а он все сам. Что с молоточком ювелирным, что с молотом неподъемным, вот и думай, как такой мужик мог стать холопом? Силен и умен. Ну, не может кузнец быть тупым. По местным меркам, это одна из самых уважаемых профессий. Нанотехнологии средневековья. А стал! Вывод: сила и ум сами по себе ничего не значат, нужно в этом мире что-то еще. Может, удача? Или помощь богов или бога? Как у них с этим делом, тоже не понятно. А нужно знать. Очень опасно обидеть религиозные чувства или появиться не в том месте и не в то время. Могут и на алтарь вознести.
Большой муж встал над Романовым. Смотрит внимательно, брови сдвинул. Одна рассечена, видно и на войне побывал. Похоже, не рад гостю. Ну, а чему тут радоваться? Святослав сон помнил – это отец Аленки, дядька Никифор. Муж премногоуважаемый, несмотря на то, что холоп. Раньше вообще один из самых первых в деревне был, но что-то случилось, а вот что, Святослав не помнил. Только теперь от его былой состоятельности остались одни рожки да ножки. Беден он как церковная мышь. А у него детишек полон дом. Нахлебников, ему и без Святослава хватает.
– Папка с мамкой живы? – сухо спросил кузнец.
Святослав воздвиг себя в вертикальное положение. Снова замутило, но устоял. Допрос начинается. Приступайте, товарищи гестаповцы. Буду молчать как партизан.
– Сгинули все, уже давно, – не соврал Романов.
Здоровяк помолчал, обдумывал что-то.
– Боярин сказал, что ты у меня жить будешь. Холоп ты его, в бою взятый, так что глазки-то опусти, не люблю, когда мне дерзят. Знай свое место, и тогда жить будешь спокойно. Все понял?
Святослав криво улыбнулся. Чего уж тут непонятного. Домострой и все такое. А мужику-то лет сорок пять всего. Он ведь меня всего на десятку старше. А теперь я ему в ножки должен кланяться и зад целовать, когда прикажут. Ну, уж нет, уважаемый. Я человек не гордый, мне и полцарства хватит.
– Понятно. Чего уж тут непонятного. Смирению меня уже поучили, до сих пор мутит.
Здоровяк сделал шаг вперед, видимо, намереваясь дать подзатыльника. Ну, дерзкая вышла речь, наглая. Но передумал, парень и так еле на ногах держится, а от такой могучей длани совсем того, за кромку уйти может.
– Умеешь что?
Святослав развел руками, мол, а ничего, только в хоккей играть.
– Ну, рисовать умею. И карандашами и красками. Но красками плохо.
Это у него, правда,
