вовсе не предмет для шуток. – Эмили едва сдерживала слезы.
Подмяв Эмили под себя и оказавшись сверху, Клауд проговорил:
– Думаешь, из-за того, что ты больше не девственница, тебя никто не возьмет замуж? На востоке, пожалуй, могло бы быть и так, но только не здесь. Женщин на западе не хватает, детка, так что девственница ты или нет, большого значения не имеет. Здешним мужчинам нужны жены, а не святые.
Чувствуя его мускулистое тело, властно прижимавшее ее к себе, Эмили ощутила, как в ней вновь вспыхивает желание. Она едва сдержалась, чтобы не сказать об этом вслух.
– Я и не собираюсь быть святой, однако знать, что такое хорошо и что такое плохо, обязан каждый.
– Но разве то, чем мы с тобой занимаемся, не хорошо? – прошептал Клауд, касаясь губами пульсирующей жилки на ее шее.
– Да, когда делаешь это со своим законным мужем. – Эмили стиснула зубы, пытаясь совладать с накатившей на нее теплотой. – А я совершила грех.
– Ах ты, маленькая лицемерка! Это в тебе говорит разум… – Клауд выразительно взглянул на соски Эмили, затвердевшие от его прикосновения, – а тело посылает грех к черту. У меня еще никогда не было девственницы, – прибавил он и коснулся языком поочередно каждого упругого соска.
– Не правда ли, замечательно, – язвительно заметила Эмили, – что в первый раз я отдалась именно тебе.
– Вот именно, в первый раз, – медленно проговорил Клауд, вовсе не имея в виду ее девственность.
– Ты что… опять хочешь этим заняться? – ахнула Эмили, видя, что Клауд уже снова во всеоружии.
– Конечно… если тебе не очень больно.
– Не очень, – честно ответила она. – А что, должно быть больно?
– Может быть, завтра.
– Тогда почему бы тебе не подождать – ведь завтра мне опять придется скакать на этом ужасном животном!
– Я дам тебе еще одно одеяло. Единственное, от чего я должен удерживаться, это от того, чтобы сдерживать себя.
– Если бы все так думали, в мире царил бы полнейший хаос.
– Вот это точно. – Клауд коснулся губами ее губ. – Но на сей раз ты отдашься мне целиком и полностью.
И снова их тела, слившись воедино, задвигались в такт, достигая самых вершин неземного блаженства, а когда наконец Клауд выпустил ее из своих объятий, Эмили почувствовала такую усталость, что с трудом могла открыть глаза. У нее не было сил даже на то, чтобы отодвинуться, и она так и продолжала лежать в объятиях любовника.
– Я должна хоть что-то на себя надеть, – сонно пробормотала она.
– Это вовсе не обязательно. – Клауд медленно провел рукой по ее телу.
– Торнтон не должен видеть меня голой, а я могу не проснуться до того, как рассветет.
– Ну тогда накинь мою рубашку. Будет легче снимать, если я снова тебя захочу.
Презрительно фыркнув, Эмили, путаясь в рукавах, принялась натягивать на себя рубашку, которую протянул ей Клауд, а затем, недовольно
