там нет… – Генка мучается в себе, а мысли лавируют, как в атаке. Кровь бьётся о берега не остаревшей плоти, бьётся грустью. Мрак неведения сгущает болезненные всплески. – О, Господи! – Невольный крик ломает суставы.
И попытайся учуять свою благость! Она ведь рядышком, она в тебе изначала… Не слышит. И Господь молчит и слушает мытарства одинокой души, души, загнанной в тупик. Позови чёрта и он тут, как тут! А позови Бога, не отзовётся!
В чём идея? В чём разница? Чёрт прискочит мгновенно, чтобы погубить. А Бог молчит, хотя от Него ждут спасения. Почему нечистая воля распространяется иначе, нежели святое торжество? Ответ, дай своё определение! Дай скорее, пока не свершился приговор… Не даёт.
Генка больше не ищет правды, не ищет смысла, он уходит с крыльца, уходит в свою страсть один или всё-таки с чёртом? И с ним, и с Богом, но только он ничего этого не знает. Всё это – вне него, что-то внутри, а что-то и позади, а впереди она – тайна смерти. Умирать всегда страшно. Пугает не сама смерть, а неизвестность.
– А вдруг, вдруг и там не конец? – Мысли всё-таки бегут на восток. Только вот прикоснуться им не к чему и зацепиться не за что. Веры нет и знаний нет. Жил на проекте безверия, но такова сущность правления, в котором довелось озвучивать образ идей. Генка смотрит на часы… Их тиканье нервно бьёт по воспалённым мозгам.
Минута… Секунда…
Ревёт боль, рвётся наружу, да никак не вырвется, лишь подневольным сомнением изламывает сознание… Накрылся одеялом. В окно влетает не бодрящий ветерок. Теперь он уже не в силах смыть рутину безобразия, хотя и старается потопить подневольное мычание злого рока.
Генка, грустишь?
– Ой, ли, ветер?! Ты ли это?
Я… И я стираю пыль с твоего чела…
Кажется ему, что сегодня все и всё как-то по-особенному обращаются к нему, вроде даже с сожалением, заботою и любовью. Или они тоже, тоже предчувствуют его смертишку? Да! Да! и они тоже, тоже предчувствуют! Дýши сопричастны любому слову, коими ликует, торжествует сотворённое благо!
Благо во всём себя разливает – и в жизни, и в смерти! А истоки познавательных форм сходят на двух началах – на тлении и бессмертии! Сейчас трудно определить факт такого блага, но трудно человеку бездуховному и маловерующему.
– Чё не спишь-то?! – Ворчит мать.
Генка не отвечает, не отзывается никак. У него душа не на месте, мается, болезнует. Ему нет покоя, тошно. Не знает, как себя вывести за рамки добра. Поискал добро, не нашёл. Молчит и думает. Думает и молчит. Прикинулся спящим.
– Поздно уже… – Мать не проведёшь.
– Сколько?
– Двенадцать…
– Давай спи. Завтра надо докопать картошку…
– Угу…
Глаза закрыты, но даже и на таком положении он излишне взволнован и обеспокоен. Ни о чём не может думать, кроме одного… И это одно так скверно истязает… Мысли вертятся, не остановить. Приходит человек в мир, приходит зачем-то и строит своё маленькое счастье, которое и счастьем-то назвать трудно.
Конец ознакомительного
