субъективности. В какой же именно? О, этот ответ ищи не на этой странице! Вот уже и любовь посетила.
Вон та девчонка с коротенькими косичками ему нравится! Он смотрит на неё с удивлением и жадностью. Ведь и раньше видел, но сегодня почему-то она ближе, чем вчера… Что случилось? Сидели за партой, смеялись, стремились к чему-то и вдруг… Что, что вдруг произошло? Когда себя осияла госпожа, а не рабыня – любовь?!
Когда-то, когда-то… Явилась, и защемило приятностью сердце. Нет, пока ещё не по-настоящему, но приятно ведь. И сама эта приятность какая-то влажная, влекущая и желанная! Приятно кому? Телу, конечно! И что же тут такого невероятного?
Видимо, что-то имеется, коли тянется плоть за плотью, выискивая полезное и желанное, пусть само полезное и желанное непонятное, но ведь оно есть, оно нагнетает, угнетает и выводит за рамки, кои не постигнуть. А душа-то порхает где-то не здесь, а где же? Там…
Эти чёрные искры истомлённых глаз глядят весьма смело и очень откровенно. Он знает, чего им надо. И он даст, даст, даст им желанное! Напитает нрав этой симпатичной и доступной девчонки! Полюбит на всю катушку! Впервые, но страстью, на порывах крови! А от воинственной кровушки, как известно не рождается должный покой или мудрая последовательность.
Ну и пусть! тело тоже надо накормить по особенному настроению и воодушевлению, оно таким составом сложено ведь для какой-то узаконенной надобности! Душе, как говорится принимать душевное, духу – духовное, а телу – телесное!
Не человек поставил себя на путь преодолений, а Бог. Он и решает грамматику слов и идей, а человек лишь впитывает всё, как губка! Это необходимо, хотя и приносит неудобства порой и ломку в организм, но это ведёт всегда на вершину благ! А сами блага не на земле, нет, они на небесах! От земли – земное, а от неба – небесное! Всему черёд и порядок!
Первые поцелуи, первые познания. Всё это по отдельности и всё вместе даёт Генке не одухотворённость в добытом чувстве, а преизбыток некой зависимости – плоть от плоти. Но и такие, такие итоги тоже, тоже нужно преодолеть своими жаждами и личными беспокойствами.
Жизнь, её всегдашняя и неизменная условность, измеряется приобретаемой вульгарностью, постоянными выпивками с друзьями, с девчонками и даже с родителями во время не праздничных, но каждодневных обедов.
Друзья говорят:
– Это круто!
И вино разбивает затвор любой скромности, подаёт изобилие всякой вольности, а порою и какой-то дешёвой, позаимствованной от тьмы, наглости, а так же чопорной, неестественной, принуждённой вольности. Поступки уже нечеловеческие…
Девчонки говорят:
– Это весело!
И сами страдают от такого отупевшего разврата, на который толкает выпивка. А потом это непростительное веселье смывает ореол целомудрия, и они пытаются найти виновника, пытаются повесить на кого-то вину, а найти не могут…
Родители
