отсутствия удобств – не престало, и она храбро сказала:
– Едемте.
– Ибрагимка, трогай. – Распорядился уполномоченный.
Ибрагим оглянулся на Ракель Самуиловну, оскалился, изображая радушную улыбку и затарахтев мотором, автомобиль полетел по ночной Москве.
Ракель Самуиловна плохо знала город, она тут жила едва два месяца, и не очень хорошо понимала, куда её везут. Центр, где бурлила жизнь, сверкали окнами рестораны и звенели флейты в оркестрах, быстро закончился. Потянулась другая Москва. Фонарей было мало, даже окон со светом в домах было не много, фары освещали серые и не чистые дома, мостовые в которых не хватало камней, мусорные кучи. За автомобилем то и дело кидались стаи разбуженных собак, с лаем преследовали его, до конца зоны своей ответственности, дальше «Паккард» снова оставался один на кривых и ухабистых улицах. Да таких ухабистых, что товарищ Пильтус и товарищ Незабудка иной раз выделывали замысловатые кульбиты на диване и бились головой о полотно крыши. Уполномоченный сказал:
– Ибрагимка, уволю я тебя, ты что ж подлец делаешь, у дамы зубы клацают и туфля слетела от твоей езды, не гони так, балда, пойдёшь у меня снова улицы мести.
Шофёр повернулся и оскалился, не то пытаясь улыбнуться, не то запугать женщину. Но скорость сбавил, автомобиль поехал значительно плавнее.
Вскоре езда закончилась, мотор затих и фары погасли.
– Доехали, вылазьте,– объявил Ибрагим.
– Дверь товарищу Ракель Самуиловне открой,– напомнил ему уполномоченный, но товарищ Незабудка уже сама открыла дверь, и вышла в кромешную темноту.
Было тихо, темно, пахло золой, орали сверчки:
«Что за глушь».– Думала товарищ Незабудка.– «Хотя от Якиманки и не очень далеко. Мы быстро доехали».
И тут что-то разительно переменилось в товарище Пильтусе едва они сюда приехали. Сначала, в ресторане, он был сама обходительность, теперь он словно отыгрывался за то своё поведение. Наверное, не давали ему покоя большие деньги, что пришлось платить красавице. Он стал, каким-то едким и нахальным, но товарищ Незабудка не стала акцентировать на его поведении внимания, дело, как говорится, есть дело, а деньги уж она не упустит, и возвращать не будет, пусть он даже матом орёт. И значит и свою часть сделки она собиралась выполнять, даже если у потребителя её услуг что-то в настроении переменилось. Он, фамильярно лапая её снизу за корму повёл через убогий коридор с одной тусклой лампочкой, заваленный тазами, дровами, хламом и старым заскорузлым от грязи тряпьём. На устах его появилась ехидная ухмылочка:
– Вы уж извиняйте, товарищ Ракель Самуиловна, но сантехнические изыски тут отсутствуют,– сказал он, вталкивая её в комнату и включая там свет.
– Ничего, – спокойно сказала красавица,– с меня будет довольно кувшина с водой и таза.
– Уж это непременно, Ибрагимка, воду Ракель Самуиловне, а вы раздевайтесь пока, и располагайтесь,– предложил ей уполномоченный и закрыл дверь.
Товарищ
