style="font-size:15px;"> – У тебя ж есть баба, – с насмешкой отвечал товарищ Пильтус, – свою и пользуй.
– Э-э, моя не такая, у моей бабы зад от пола низко, и брюхо как у верблюда, совсем не так её люблю, а эта о-о… чак-чак медовый, смотрю на неё, и глаза сами плачут от любви.
– Бери, – милостиво даровал право на Ракель Самуиловну своему шофёру уполномоченный по закупкам.– Только не долго.
– Хозяин, – обрадовался Ибрагимка,– как долго, с такой бабой разве можно долго, с такой бабой всё будет один минут.
Товарищ Незабудка отпрянула от двери, и поняла, что предмет, который она носила всегда с собой, сегодня ей точно пригодится:
– Как говорил Пётр Ильич Чайковский своему концертмейстеру: Вот уж дудки! Шофёр в контракт не вписан! – Холодно сказала она и приготовилась отстаивать свои коммерческие интересы. – За Ибрагима придётся вам ещё раз раскошелиться, товарищ уполномоченный по закупкам.
Она снова прильнула к двери и услышала фразу, которая её сильно удивила, товарищ Пильтус повелел вальяжно, по-барски:
– Ты не забудь мне её побрить, после, как попользуешься. И как следует, а не как в прошлый раз.
– Уж не забуду, всё готово для бритья.– Обещал шофёр.– Будет гладкая как дыня.
– И смотри, чтоб не орала, у меня от их крика потом уши болят.
Глаза товарища Незабудки округлились: Это что, интересно, они собирались с неё сбривать, у неё и так, кроме как роскошных волос на голове, других волос не было. Какая ещё дыня нужна товарищу, уполномоченному по закупкам?
Она на цыпочках отбежала от двери, и села на мерзкую и влажную простыню, стала дрожащими пальцами доставать новую папироску.
«Что за чертовщина тут происходит,– думала красавица, и место это начинало нравиться ей ещё меньше,– что это за товарищ Пильтус такой, и зачем я ему нужна бритая? Что за пятна на стенах, что за потёки, почему тут так мерзко воняет?»
И тут дверь распахнулась, и перед ней во всей своей мужской красоте возник товарищ уполномоченный. Был он абсолютно наг, и на первый взгляд выглядел шикарно. Он вошел, встал в четырех шагах от кровати, опять руки в боки, демонстрируя свою мужскую стать и серьёзное, во всех отношениях, своё мужское достоинство. При других обстоятельствах Ракель Самуиловна не преминула бы возможностью рассмотреть всё как следует в его шикарном естестве, тем более, что она знала в этом толк, но сейчас ей было не до того. Она глядела на него, вглядывалась и не могла понять, что в товарище уполномоченном не так, в ушах что ли дело.
Всё вроде прекрасно, и мускулистая широкая грудь, и живот не брюхо, и ноги – столбы, заметьте, без варикозных расширений, но всё не то, всё не то! Что-то непонятное было в нём, другое, да и на груди, вдруг!.. Какое-то серое пятно, и не синяк, и не парша от грязи. Что за пятно? Не сифилис ли какой.
Красавица всё смотрела и смотрела на товарища Пильтуса, пока тот не спросил с вызовом:
– Ну,
