отправляли за стену только сухие пайки, иногда овощи или фрукты. Каждую субботу привозили целые коробки и раздавали по талонам. Никаких горючих жидкостей. Это было слишком опасно. Для них.
Можно было только представлять, каким был этот город до техногенной катастрофы. Я не знала, в каком районе именно находилась. Где-то недалеко от Москвы, если верить табличкам совершенных. Всё слишком изменилось. И карты, которые я нашла в старых книгах, теперь служили украшением стен в моем доме.
Тимка любил играть в игру: «а если бы», суть проста. Он выбирал город, тыкая в него своим пальчиком и говорил: « Если бы я жил во Владивостоке» и я начинала сочинять целую историю о нашей жизни в городе, с трех сторон омываемого морем. Тимка никогда не уставал в нее играть. Жаль, что мне приходилось часто оставлять его одного или отводить к Сашке.
Я двигалась быстро, свет отключат ровно в три ночи, у меня всего два часа в запасе. Бар работал только до четырех. Я старалась держаться в тени. Крысы разбегались прочь, когда слышали мои шаги. Ободранные тощие кошки шипели на меня, выгибая лысые спины. Их глаза горели зеленым хищным блеском.
Наш мир никому не прощает слабости.
Впереди я заметила пятиэтажный дом, спрятанный между двумя высотными зданиями, раньше здесь размещался Дом культуры. Но от него остался только шпиль на самом верху и грязный флаг, почти полностью сгнившей от дождей.
Я направилась в сторону обшарпанной двери, помеченной красной краской. Со временем она почти стерлась, но я знала, что означает этот знак. В этом доме все были заражены винилхлоридом-90.
Я зашла в подъезд, в нос сразу ударил запах сырости и разложения. Я поспешила на четвертый этаж, перепрыгивая через две ступени. На площадке горела одинокая лампочка. Ветер задувал сквозь разбитые окна и она раскачивалась, как голова кобры.
Я постучала в металлическую дверь. Два удара. Всегда только два. Пароли стали невербальным общением между несовершенными. Это спасало от чужаков и облавы стражников. Последнее стало не редкостью. Дверь медленно приоткрылась.
– Чего тебе? – хмуро спросил Вася, замечая меня. У него был сломанный нос, из-за этого казалось, что его лицо вечно недовольное. Серебристые немытые волосы топорщились на голове, как вызревшие колосья пшеницы, начавшие подгнивать.
– Ищу работу, – ответила я, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
Мы друг друга недолюбливали с того дня, как я забрала у него одно дельце. Ему пришлось взять другое, но Вася облажался и его едва не схватили. И хотя я здесь была не при чем, он до сих пор думает, что я подставила его перед заказчиками. Его исключили из ряда орионов. И теперь Васька охранял вход в бар и тихо ненавидел меня.
Не моя проблема, что он не желал пачкать руки и работать на шахте. Я не отвечала за глупость другого человека.
– Тебя до сих пор не схватили? – притворно удивился он, гнусно улыбаясь, его желтые зубы, покрытые черным налетом вызывали только омерзение. Меня даже передернуло
