сержант Первой южной бригады сухопутных войск вооруженных сил Ирландии, служивший в Багдаде и Мосуле военным корреспондентом… Он долгое время жил в Японии, и изучал в Стране Восходящего Солнца литературу моногатари, культуру Асука и Тэмпё, в женском университете «Оцума», и в университете «Тохоку», подрабатывая уборщиком… Анархо-капиталист и убежденный пацифист, последователь идей сатьяграхи…
Он неуютно сидел на классическом барном стуле (овальная, оббитая мягкой кожей поверхность на длинных стальных ногах), читал историческую пьесу «Перстень Ракшасы» на санскрите, индийского поэта Вишакхадатты, курил бакаутовую смолу, крепко заваренную в бриаровой курительной трубке, иронично цокая языком; саркастически поднимая свой безжизненный взгляд, цветом перуанского изумруда – вверх… Он заказал себе католическую порцию зернового виски «Пропер твелв», с молочными оттенками ванили и меда, вареную свинину, и ароматный корень юкки, запеченный с черносливом и зелеными яблоками, в своем логичном праве – на ожидание… Когда-то, территория этого культового места, была платформой рукописных ностальгических чувств, и силой финансовой независимости, излучаемой, немногословными людьми в итальянского пошива кашемировых пальто, и в европейского вида котелковых шляпах из твердого войлока на мудрых британских головах… Сейчас, все тривиально видоизменилось, в схематическое отражение происходящих в Городе современных тенденций; рукой изуродованной смерти, ломающей все прекрасное, беспощадно утилизируя, созданный в память о погибших товарищах, кем-то ранним – «благородный мир»;
Кофейня – изнутри, была выстелена стеклянными панелями под вишневое дерево; на больших кукурузных окнах, благодушно растянулись, в галлюцинациях дня – шелковые занавески с изображением крестьянской свадьбы в Нормандии; чуть вдалеке, едва касаясь телом своего пренебрежения, где-то посередине, расположился игорный зал, укрытый бархатным светом запрещенных иллюзий: столы – рулетки, несколько классических автоматов «однорукий бандит», стол для игры в баккару – лениво расположились под тайным сиянием матовых плафонов подвешенных к потолку; в дальнем конце, лицензированного брильянтовым блеском благополучия, находилась стойка бара с несколькими пустующими табуретками; кроме бармена, пугающе похожего на Аль Капоне, облаченного в белый жилет в цветочек и длинный серый сюртук, с шелковым цилиндром на голове, который, жадно откусывал леденцовую голову красной лакричной карамели, в баре больше никого не было. В сухом и концентрированном пеленой сгущенного молока – пространстве, чуть слышно, парила легкая и незатейливая музыка панк группы из Лондона «Распутники»… Сказать о том, что этот материальный и весьма условный в своем классическом начинании – привокзальный ресторан, забытый временем, был непохожим на своих привычных европейскому сознанию братьев, ровным счетом не сказать ничего – это была космическая плоть, дышащего парами ядовитой цивилизации
