к ростом и как говорили раньше на Руси, «косая сажень в плечах». Конечно, это только говорили так, ведь мера этой длины соответствовала в древней Руси расстоянию от вытянутых вверх рук до самой пятки. А это не меньше 2-2,5 метров! Были ли такие плечи у людей в реальной жизни? Однако, все в природе бывает, и если хитрые англичане назвали меру длины футом по длине ступни своего короля Иоанна Безземельного, то и русские, свои аршины, локти и пяди брали, вероятно, из жизни своих былинных героев. В общем, был Сергей силою не обделен, весь в отца своего.
Средний брат Петр, был на пол головы ниже старшего, но также крепок и вынослив. Характер имел спокойный, рассудительный. Держался всегда уверенно, но в спор лишний раз не вступал, всегда в серединке был. Также, как и Сергей, он был вылитой копией отца. Черные густые волосы и прямой нос выдавали в нем былые южные корни, а широкая кость и легкая косолапость, азиатские гены. И не мудрено, сколько под татарами ходили наши предки в свое время. Да и кто только на Русь не ходил с мечом да пожарищем, но жива Русь, только крепче стала.
Младший брат Иван, был еще меньше среднего, хотя маленьким его не называли. Был он также от рождения силен, но весь в мать пошел. Волосы имел, как и у нее русые, любил помечтать и отличался от братьев простотой душевной. Строг был отец Василий с сыновьями, да зато мать Татьяна добра. Она была женщина мудрая, терпеливая и верующая. Всегда могла детям и песню спеть и сказку рассказать, особенно младшему. Жили они дружно, скотину во дворе держали, бед почти не знали.
Но вот как-то зимой простудился и заболел их отец. Возили его в больницу городскую, лечили лекарствами разными, да взяло и не выдержало сердце у него. Как помер Василий, стал Сергей в семье главным. Суров сделался он, Петра на все тяжелые работы засылал, меньшого и того подавно затюкал. Видела все это мать, пробовала поговорить с сыном, да куда уж ей с ним справиться. Только злее становился он на материнские замечания. Глазища все в отца, черные, густые брови сдвинуты. Как поднимет на нее свои грозные очи, не посмотрит, что мать его, да как стукнет по столу кулаком своим пудовым, только посуда и разлеталась.
– Разве этому учил нас отец, малодушничать! Работать надо, а не дурака валять! – говорил он своим зычным голосом.
– Эх Сережа, заигрался ты в отца то своего, – отвечала ему мать всплеснув руками, – Он хоть и строг был, да и справедлив тоже. Сам вперед других в дело впрягался, а ты все только братьями командуешь. А сам и не работаешь вовсе, все только разглагольствуешь да на печи лежишь!
От этих слов ее еще пуще расходился Сергей. Но братья за мать заступались, уводили ее из избы от греха подальше, а сами от работы и не отлынивали. Так прошел год, за ним и второй пошел. Заскучал Сергей в деревне, все кто куда разъезжались в поисках счастья своего, стал и он в город собираться. Жениться захотел, да и мир посмотреть, себя показать. Взял он отцовские жигули старые, денег взял в дорогу, да и укатил себе в Смоленск, давно дружки его звали работать там на железную дорогу. Мать вышла было проводить его на крыльцо, захотелось ей обнять непутевого сына, а Сергей только рукой махнул ей на прощание. Братьям наказал урожай собрать, да и уехал. Тяжело вздохнула мать и пошла обратно в дом. Остался теперь Петр за главного. Ладили при нем хорошо, работу свою делали исправно. Мать на огороде с Иваном справлялись, Петр в поле на тракторе. Землю они у государства арендовали, помогали и другим арендаторам вспахать что надо. Летом все вместе и урожай овса собрали. Пришла зима, делать стало нечего, заскучали братья.
Была у них правда одна забава, еще при отце. Когда жив был он, часто приезжали к ним в деревню погостить знакомые московские охотники. Отец хоть и не егерь был, но дело лесное знал хорошо, гончих собак держал с лайками, часто ходил в лес. Брал он с собой и сыновей на охоту. Иван то еще маленький был, а Сергей с Петром в самый раз годились в загоне зверя подгонять. Места там были знатные, зверя водилось много, зайцев, лосей, кабанов и даже медведей. Били они и волков зимой, совсем от них житья на деревне тогда не было. Ночью собак в деревне прямо с цепи срывали. Приходилось собак в дом брать или вольеры надежные строить. Да только какая от собак тогда польза, если дом не сторожат. И лисицы в сарай захаживали, то кур утянут, то цыплят. Зверели тогда мужики, ружья доставали, в лес по следам уходили.
Через две деревни от них находилась заброшенная станция узкоколейной дороги, раньше по ней лесорубы уезжали в непроходимые чащи на делянки. По ней же и вывозили заготовленный лес. Деревня та была тупиковая, так и называлась, «Владимирский тупик», дороги дальше и не было вовсе, одни болота. Лесозаготовка давно закончилась, а рельсы то остались. Вот местные мужики и придумали сделать себе тачки на мотоциклетном двигателе, а охотники стали использовать эти мотодрезины для охоты и дальних загонов. Понравилось это и москвичам, и они соорудили свою тачку с прицепом. На машине далеко в лес было не подъехать, а рельсы уходили вглубь аж до Тверской области, иные пути расходились аж на 50 километров. Зимой их конечно снегоходы спасали, но летом и весной болота там были совсем непроходимые. Нравилось им ездить на мотодрезине и на дальние глухариные тока, брали
