все меньше и меньше. Главная задача состоит в том, чтобы привести все, включая даже самые незначительные детали картины, к гармонии целого». Вот слова, достойные настоящего мастера, слова, которые делают честь таланту художника, призванного решать сложные задачи. Но для гения мало и этого. Во многих картинах Писсарро, относящихся к 1873–1876 гг., немалую роль играет чудо, вдохновение; в программе же, изложенной им устно, решается лишь чисто живописная проблема и нет даже намека на поэтичность, которую мы находим в программе, выдвинутой Сислеем в 1892 г.
Однако надо признать, что после 1890 г. Сислей отказался от претворения в жизнь своих замыслов, тогда как Писсарро перешагнул даже за рамки своих намерений. Его любовь к деревенской природе и высоконравственная вера в достоинства, которые присущи самым скромным предметам, его суровая отвага и свойственное ему чувство грандиозного – вот что позволило художнику подняться до уровня подлинного искусства.
В 1893 г. Эраньи являет его глазам настоящий праздник света на деревьях, а Париж дает ему возможность заключить в почти геометрически правильные пространства бесконечную сумятицу экипажей и толпы. В картине, изображающей внутренний вид крестьянского двора в Эраньи («Двор матушки Рок»), Писсарро доводит чистые тона до неистовства, достойного Ван Гога. «Женщина в зеленой косынке» (коллекция Моллара) строится на энергично переданных объемах и движении. Художник тонко и человечно передает деревенскую грацию своей модели.
Эскиз и картина, изображающие «Дюны в Кнокке» (1894 г.), дают нам возможность проследить, как совершался у Писсарро переход от наброска к законченному произведению. Подлинным мотивом является здесь взаимосвязь объемов, достигаемая с помощью отблесков на песке. Эскиз, выполненный крупными мазками, создает грандиозный и драматический эффект. Эффект, производимый картиной, написанной тонкими и мягкими мазками, более изящен, но жизни в ней меньше.
В 1896 г. в Руане Писсарро вновь обретает творческие силы, несколько иссякшие у него в 1895 г. Писсарро не писал там с самого 1883 г., когда он колебался между отчаянно смелым мазком и неоимпрессионистской упорядоченностью. В его работах 1896 г. чувствуется больше уверенности, виден талант, свободно владеющий как сложным глубинным построением планов, так и всеми нюансами освещения, начиная от яркого солнца и кончая туманом. «Крыши старого Руана» художник писал дважды – в пасмурную и в солнечную погоду. Картина, написанная на солнце, являет нам контрасты, придающие ей жизненность, а также такие перспективные эффекты, которые невозможно уловить в пасмурную погоду.
Руан дал новый толчок творчеству Писсарро. Архитектурный мотив как бы омолодил художника. Величественность его руанского стиля порой оттесняет на задний план даже чисто живописный момент. Это кульминационная точка последнего периода Писсарро.
Виды Парижа удались ему в общем меньше. Среди них есть прекрасные вещи, в особенности «Площадь Французского театра в Париже»
