неприятностью, да ее и незаметно было, а если где-либо появлялся полицейский, то это означало нечто чрезвычайное. Пожарные же пользовались уважением, как лица, приносящие помощь, но их было очень мало, и так плохо были они оборудованы. При возникновении пожара раздавался частый набат колокола, висевшего на высоком столбе у здания городской думы, так наз[ываемый] «сполох»; первыми на пожар бежали особые любители тушенья из мастеровых и торговцев, и только позже приезжала убогая пожарная машина, у которой всегда «кишка» была (т. е. резиновый рукав) худая. К числу таких рьяных охотников пожаротушения относился Черный, так назывался брюнет с курчавыми волосами и волнистой бородой, торговавший дешевыми леденцами и халвой около магазина Блохина. <При первых же звуках набата Черный совал свой лоток в магазин и мчался на пожар, где и проявлял героическую отвагу>[163].
В горячий летний день 1878 г. вспыхнул пожар на «нижнем» базаре, потянулся в гору, горели целые улицы, застроенные деревянными домами с тесовыми крышами. Был ветер, и огонь перекидывался через горящую улицу на соседнюю. Обезумевшие люди кидались из стороны в сторону, спасаясь от пламени и дыма;
выносился домашний скарб, мычали коровы, ржали лошади, раздавались людские крики, плач, причитания старух с поднятыми в руках иконами «неопалимой купины». Незабываемые картины людского горя. В журнале «Нива» появилось изображение «Уфа после пожара». Затем пожары начались ежедневно, возникая почему-то в полдень. Училища и гимназии были распущены, по мере сил помогали тушить пожары. В тот же год возникли огромные пожары и в других городах, тогда Оренбург и Моршанск выгорели чуть не наполовину. Весь город держал свое имущество более недели на возах. Главный недостаток заключался в воде, так как водопровода не было, на реку ехать было не близко, пруды в городе служили в это время бассейнами для наполнения маленьких пожарных бочек. После этого колоссального пожара в Уфе было образовано Вольное пожарное общество. Все извозчики и частные лица, имевшие лошадей, обязаны были иметь бочки с водой и являться на пожар. Каждая бочка получала один рубль, а прискакавшая на пожар первой – три рубля. При первых же звуках тревожного пожарного набата извозчики без всяких разговоров ссаживали пассажиров и мчались домой за бочками.
Во время этого пожара сгорел и дом моего деда. Наша улица осталась в стороне от огненного потока. Отец со всей дворней кинулись спасать дедушкин дом, но он сгорел дотла. Отец помог деду выстроить новый дом, и дед упорно воссоздавал свой уголок, <устроив на этот раз под частью дома полуподвал, где поселилась моя тетка-вдова, открывшая было мелочную лавочку, но скоро прогоревшую, улица была глухая и покуптелей не было>[164].
Пруд на Сибирской улице в Уфе. Фото 1910-х гг.
Монотонная жизнь города разнообразилась бедствиями пожара и наводнением во время разлива реки Белой, когда полая вода затопляла всю нижнюю часть города: слободы Нижегородку, Архиерейскую и Золотуху (часть под
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 32.
Там же. Л. 32 об.
