как раз в это время и мой дядя Петр Степанович, и отец под таким напором сдался. Но обычное его недоверие ко мне и тут сказалось. Он был убежден, что из этого толку не выйдет.
– Ну, кончишь ты свое училище, дальше-то что будет?
– Буду архитектором, буду зарабатывать.
– Сколько же ты думаешь получать?
– Да вот архитекторы получают по две, по три тысячи в год.
– Что-о-о?! – улыбнулся отец и заключил допрос своим мнением. – Куда тебе, с твоим рылом две тысячи получать. Эх ты! Куда занесся! Был ты дураком, дураком и останешься. <Не допускал отец никаких успехов в моей работе>[211].
Позже, когда за участие в Парижской выставке[212] я получил орден, о чем обычно печаталось в «Правительственном вестнике»[213] в рубрике высочайших наград, городской голова пришел к отцу и поздравил его, показав ему номер с «монаршей милостью».
Отец спокойно ответил:
– Да это не он.
– Как же не он! Вот же читайте: имя и фамилия напечатаны.
– Ну, это какой-нибудь еще Илья Бондаренко, нет, куда нашему Илье награды получать. Что вы!
И даже, когда отец был у меня в Москве и взял в руки орден и грамоту, недоверчиво покачал головой: «Вот уж никак не ожидал от тебя. Нет, что-нибудь тут не то».
Наведение плашкоутного моста через реку Белую на Оренбургской переправе рядом со Случевской горой. Фото 1900-х гг.
Потеря меня для дома и для отца была неощутительна: он давно уже махнул на меня рукой, только и полагался на двух братьев, помогавших ему в лавке; но под конец своей жизни, когда один брат должен был уйти на войну, отец, оставшись с младшим братом, лавку продал и скоро слег, чтобы более не встать. К этому времени дом уже стал дряхлеть. Мать была больна, и из большой семьи в 11 человек в живых кроме меня и двух братьев остались две дочери. Обе были замужем, и в последние свои дни отец остался только с младшим братом.
Врача отец не желал, говоря: «Ни к чему. Я знаю, что конец моей жизни приходит». Оставлен был и лафитник перцовки – это всегдашнее лекарство, и недолго проболевший отец уже накануне самого момента отхода из жизни делал брату указания: «Сегодня я скончаюсь, так ты сейчас пошли за священником, только рыжую лошадь вели запрячь, а вот как умру, тут суматоха поднимется, так ты возьми ключи от сундука и от каретника себе и на панихиду не забудь послать за родственниками, у кого нет лошадей.
Мост Сибирской железной дороги через реку Белую. Открытка начала XX в.
Зря вороную лошадь не гоняй. Крест железный, который в сарае давно лежит, приготовь, да пошли за маляром Сурковым, чтобы краску освежил, да там надпись еще Илья писал, поставь число и год. Сними-ка с пальца мой перстень и береги его, как и часы мои. А вот как стану отходить, возьми миску с чистой водой и зажги свечку, это душа должна очиститься…»
И тихо умер отец в эту
Там же. Л. 40.
Речь идет о Всемирной выставке 1900 г. в Париже, в которой приняли участие 35 стран. Ее символом стала встреча нового XX века. Россия впервые была широко представлена достижениями в разных областях техники. Русский отдел имел самую большую экспозиционную площадь, за время выставки российская экспозиция получила 1589 наград.
«Правительственный вестник» (СПб., 1869–1917) – ежедневная газета при Главном управлении по делам печати. Публиковала распоряжения и сообщения правительства, отчеты о заседаниях Совета министров и Государственного совета, внутренние и зарубежные известия, статьи и рецензии на книги, биржевой указатель, метеосводки и другие материалы. Сообщение о Высочайших наградах за труды в Московском главном комитете по устройству кустарного отдела на парижской Всемирной выставке 1900 г. было опубликовано в «Правительственном вестнике» в № 57 за 13 марта 1901 г. Среди награжденных – И.Е. Бондаренко и К.А. Коровин, которым были пожалованы ордена св. Станислава 3-й степени. И.Е. Бондаренко был награжден также правительством Французской Республики дипломом и знаком ордена «Officier d‘Académie», которые были препровождены к нему с письмом Министерства финансов от 19 октября 1901 г. (см.: РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 2. Ед. хр. 36. Л. 8).
