я не мог обойтись без напитка. Крепкий алкоголь отключал меня скоро, он безотказно и безболезненно вышибал мне мозги. Он не только помогал приблизить сон (с небольшой промилле в крови я засыпал почти мгновенно, со скоростью пули, стоило коснуться головой подушки и закрыть глаза). Распространяясь по мне с током крови и успокаивающе воздействуя на нервную систему, алкоголь освобождал от одной серьёзной проблемы, с которой я невольно сталкивался в момент, “естественного” безалкогольного засыпания и с которой никак не мог справиться никаким другим способом. Вот и приходилось мошенничать при горячей поддержке спиртного напитка. То есть прятать его у себя внутри и таким обманным путём проносить с собой в сон.
На какой-то стадии засыпания, у меня пропадало ощущение самого себя, относительно своей системы координат известной мне от рождения. Я вдруг переставал воспринимать себя Алексеевым, со всей своей (уже!) тридцатишестилетней с половиной историей, со всей своей внутренней географией, вредными привычками и моральными искажениями. К совокупности всего, что я понимал под собой ранее, я больше не имел отношения. В голове словно нарушался какой-то контакт, соединение меня со мной на несколько секунд прерывалось и в этот момент приходило отчётливое понимание, что меня на самом деле и вовсе не существует. И это вот понимание наполняло меня диким ужасом. Мне не что было ориентироваться, не за что ухватиться, чтобы продолжать существовать в этом мире под родным для меня Алексеевым. Просто если я больше не Алексеев (в чём мне только что пришлось убедиться), то мне просто не положено быть здесь и тогда я вскакивал с постели и смотрел своими посторонними глазами на комнату. Хорошо хоть обстановка комнаты была многообещающей. Спальня содержала уйму фото подсказок (об этом я уже позаботился) и благодаря этим шпаргалкам я научился восстанавливать себя буквально из ниоткуда.
Каждый раз, когда я ложился спать, я боялся повторения этого приступа. В первый раз это произошло после того, как накануне я переусердствовал с алкоголем, но потом случалось и на сухую. Очень скоро я пришёл к тому, что без алкоголя у меня в принципе не выходило заснуть и в итоге я начал пользоваться его услугами регулярно. Где-то за час до сна.
Я готовился ко сну как к войне. А как ещё в моём положении к нему было готовиться? Правда, от этих приготовлений на версту веяло импотенцией. Спиртное же носило характер “виагры”. Всю ночь, в плане сна я словно насиловал сам себя.
Помимо дефицитных семи часов (времени битвы за сон), непосредственно кровати (места, где происходило сражение), постельных принадлежностей и силиконового матраца, в моём ночном противоборстве с бессонницей были задействованы и другие средства, сопутствующие глубоким и беспрерывным грёзам. Например, пижамная экипировка с камуфляжным узором, ушные вкладыши (так называемые “ночные наушники”) и слепая маска, которой в отличие от штурмовой маски полагалось закрывать не лицо, а только глаза. Такая маска с возвратной функцией.
Кроме того, за сорок минут до сна, я нараспашку проветривал спальное помещение, на всякий случай задёргивал шторы, а на прикроватную тумбочку ставил стакан с водой щедро заряженной “валокордином”. Про “боевые” сто грамм можно не упоминать. Эта алкогольная норма мне всегда ассистировала.
К качеству ночного отдыха я подходил очень серьёзно. Нельзя потерпеть позорное фиаско в четвёртый раз за неделю. Не то чтобы мне не нравилась действительность. Просто в последнее время её стало для меня слишком много, больше чем я мог освоить. Однако я твёрдо решил, что если и сегодня ночью у меня опять ничего не получится, то ближе к шести утра я воспользуюсь запасным вариантом, но о нём расскажу позже, а сейчас – спать. Время пошло.
В спальной маске я ничего не видел. А если к этой моей маске добавлялись резиновые затычки, то в комплексе у меня пропадал также и слух. Интересно, какие сны снятся слепым? Наверное, какие-то специальные, невидимые сны, легко поддающиеся осязанию. По сравнению с этими закрытыми снами, наши открытые, т.н. зрячие сны – это словно музейные экспонаты также бесплотные для посетителей. Страшно представить, какие кошмары нащупывают в своей темноте слепые.
Через несколько часов алкоголь переставал приносить пользу и, лишённый его подспорья, я пронзительно просыпался в самом средоточии ночи. Раз – и открывал под маской глаза. Сознание подключалось молниеносно. Словно в тёмной комнате резко включали свет. Всё, я на линии. Когда-то это происходило гораздо тише, спокойней. Лампочки на воображаемой приборной панели у меня в голове загорались постепенно. Сначала одна загорится – я шевелился. Потом вторая – мне не хотелось вставать. Третья. Четвёртая. А там, глядишь, четвёртая погорела немного и погасала, за ней начинала мигать третья и в обратном порядке меня снова клонило в сон. Лампочек было много. Проходило немало времени, прежде чем все они до одной зажигались и принимались стабильно и ровно гореть. На это уходил иногда час. Иногда полтора. Иногда, два, три часа. В выходные утром, с девяти до двенадцати. Пока дремал.
Теперь эти лампочки загорались если не все сразу, то по несколько лампочек одновременно. Штук по десять на
