вцепились друг в друга. Артём курил у ближайшей сосны, в пяти шагах от них, и иногда оглядывался – рыжеволосая огнёвка Ната в задранной клетчатой юбке сидела, положив ноги Эликсу на колени.
– У милой рыжей девочки Наташеньки зазвонил смартфончик. – Ушедшие в дом захлопнули дверь веранды, и сквозь приглушённую музыку Артём хорошо слышал игривый, с интонациями искусителя-сатира голос Эликса. – «Ал-лё!» – томным голосом говорит Наташенька, а в трубке страшный голос: «Девочка, чёрная-чёрная рука уже в твоём городе, на пути к твоей улице!» Наташенька бросила телефон и скривила губки. Раздаётся новый звонок, и тот же страшный голос: «Девочка, чёрная-чёрная рука уже на твоей улице, на пути к твоему дому!» Наташенька сбрасывает вызов, но телефон звонит снова: «Девочка, чёрная-чёрная рука уже в твоём доме, на пути к твоей квартире!» Испуганная Наташенька звонит своему парню, но вместо парня в трубке: «Девочка, чёрная-чёрная рука уже в твоей квартире!» Наташенька в ужасе зажмуривается, а страшный голос продолжает: «Девочка, чёрная-чёрная рука уже в твоих трусиках, на пути к твоей вагине!» – Артём услышал, как Эликс возится с юбкой и нижним бельём. – «Девочка, чёрная-чёрная рука уже в твоей вагине, на пути к твоей матке!» Девочка… девочка…
Артём подошёл к ним, несколько секунд давил окурок в пепельнице на столе, сосредоточенно наблюдая за искрящимся и гаснущим пеплом – видимое краем глаза шевеление тел продолжалось, только Эликс больше не произносил слов – наслаждался сопением и стонами Наты. Артём спустился с веранды и ушёл в сосны.
Хвойная тьма колола глаза. Артём шёл, огибая стволы, думая, что идёт ровно по прямой, но сколько он ни оглядывался, голубоватое клубное мерцание не удалялось, и сколько ни светил телефоном впереди себя, участок не заканчивался. Артём стал вспоминать, сколько соток занимает Эликс в этом лесу. Мысли не слушались, голова стремительно тяжелела, начинала кружиться. Артём прислонился лбом к дереву. С упругостью мячика для гольфа проскакала по земле сорвавшаяся шишка. Захотелось вернуться, и он побрёл, сильно качаясь, на мигающий свет, но не мог приблизиться к нему так же, как прежде не мог от него уйти. Вместо веранды он пришёл к забору, за которым одинокий жёлтый фонарь проливался на угол соседского дома с угрюмо-янтарной обшивкой. Артём сел, привалившись к забору, забегал пальцами по вспыхнувшему экрану. Из динамика рванула музыка, та же, что доносилась издалека.
– Алонзо, я заблудился.
– Где?! – перекричал техно Алонзо.
– В лесу!
– О-ой, ну ты мудак!
Артём не заметил, как Алонзо подошёл – он смотрел в рябой мрак стволов и корней, боясь сомкнуть веки и отрубиться.
– Алонзо, – сказал Артём, – кем надо быть, чтобы свалить власть?
– Музон этот тупой уже всех заебал. – Алонзо сорвал можжевеловую ветвь, стал отрезвляюще тыкать ей Артёму в лицо.
– Ты
