забора деревья росли особые, диковинные. – Повалит сосны, сука, изнасилует служанку и сожжёт дом! Народ ненавидит моего отца, хотя он и не ахти какая публичная фигура! Всех чиновников народ ненавидит! Но ненависть народа – не моя ненависть.
– В новом веке революции будут происходить по-другому, и народ не зверь. – Алонзо стоял, склонившись над скульптурой русалки, и, как ребёнок, разглядывал её половые признаки.
– Революций вообще больше не будет в ближайшие века, как когда-то давно их веками же не было. Но всегда были и будут парни с соседнего участка. Которые сидят под забором, выжидают и, как только хозяин заснёт или его не будет дома… – Артём указал на пустые тёмные окна, в которых лишь отражался свет фонаря. – Эти парни не бедны, не обделены. Как мы с тобой. И если этот вельможа нам гадок и мы имеем возможность перелезть через забор, то почему бы не перелезть?
Угомонили их не сразу. Матерясь и улюлюкая, они ходили пьяным маршем по чужой земле, выбрасывали вперёд ноги, натыкались друг на друга и с весёлыми ругательствами друг друга отталкивали. Точно копытами, портили землю и нещадно пинали драгоценные фигуры. Даже пребольно ушибив ногу о клюв бронзового грифона, Артём продолжил безобидный вандализм, а осознав его безобидность, стал прикидывать, как можно вскопать землю вокруг постамента скульптуры, чтобы стащить её совсем. Тем временем Алонзо, не тратясь на раздумья, наломал с кустов веток и развёл костёр.
– Та-ак! – приговаривал он, поднося зажигалку то к одному, то к другому прутику.
Костерок словно оживил побитого грифона, в его тусклых бронзовых глазах заплясали тени. Но огонь быстро опустился, догорая разбежавшимися змейками. Последние глотки из мерзавчика ударили Алонзо в голову. Он достал из поясной сумки пистолет Макарова своего отца-генерала и прижался к Артёму:
– Видишь эти сосны? Нахуя здесь эти сосны?! Давай разъебашим их! Сейчас будет из чего разжечь!
Звук выстрела показался пьяному Артёму ударом новогодней хлопушки. Алонзо пальнул по ветвям ближайшей взрослой сосны, но попасть, конечно, не мог. Выстрелил во второй раз, в третий, в четвёртый.
– Так по ним, так, – шипел он. – По крестам. По виселицам.
После четвёртого хлопка одна ветка, точно сбитый зверёк, появилась в свете фонаря и упала на землю рядом с грифоном.
– Ты совсем долбоёб?! – смеялся Артём.
– Чем занимаетесь, красавцы? – Возле дома показалась массивная фигура.
Артём и Алонзо, съёжившись, встали плечом к плечу, но серьёзной опасности не было: за ними пришёл не хозяин дома, а пожилой амбал в чоповской униформе с мужественным изношенным лицом ветерана Афгана.
– У нас тут это, перформанс, символическое действо… Ваши камеры ведь зафиксировали?
– Ещё как зафиксировали! Хозяин ваш где?
– А мы в соснах заплутали.
– Ага, хорош
