неподвижно застывший силуэт отца.
– Тём, будь другом, позови папку сюда. – Священник коснулся руки парня.
Артём сходил за отцом и, хотя спиртного ни на столе, ни в углах уже не было, сам остался посидеть с мужчинами. С каким-то новым любопытством, словно в беседке был особый свет, он оглядывал двух немолодых друзей, почти ровесников, не совсем трезвых, вроде бы искренне друг к другу привязанных. Прежде Артём не без гордости отмечал, насколько молодым рядом с мужчинами своего поколения на пятом десятке выглядит отец. Сейчас лицо его по-прежнему казалось нестареющим, но было очевидно – дай он чуть отрасти убранным машинкой волосам, и объявится властная, неумолимая седина, а если отпустит бороду, нетронутых чёрных прядок в ней будет намного меньше, чем у отца Николая.
Единственный отпрыск Дмитрия, худощавый, с болезненно-бледным вытянутым лицом, Артём внешне ни в чём не походил на отца.
– Ой, не приведи Господь кому… сердце за него болит, – рассказывал священник. – Как в ссылке живёт. Сколько там, в Башкирии, этого их шовинизма, сколько среди мусульман откровенно враждебно настроенных к нашим. В этом городке православных батюшек-то раз-два и обчёлся, и тем кислороду не дают. Отец Григорий после того, как его тогда избили в прошлом августе, раз в два месяца стабильно в больничку ложится. Это вдобавок ко всем собственным болячкам – ему ведь шестьдесят пять на будущий год стукнет. А про отморозка этого, служку, я тебе не рассказывал?
– Ну говорил ты, что служка у него какой-то не самый адекватный, – припомнил Дмитрий.
– Значит, не рассказал всего, – тяжело выдохнул отец Николай. – Паразит хуже самого диавола, прости Господи. Взял он его два года назад. Приютил, что называется. Парень вышел из тюрьмы, пожалел его отец Григорий. Говорил, такой несчастный, так работать хотел, вроде даже крещёный, хоть и из башкир. Оказалось, судим был два раза и в придачу ко всему наркоман. И стал из отца Григория деньги сосать. На героин-то большие бабки нужны. И до сих пор эта мерзость продолжается. Страшно сказать, сколько на него уходит. – Священник, понизив голос, назвал сумму.
– Откуда он такие деньги-то берёт?
– Сейчас не знаю. Раньше клянчил в епархии. Не говоря, естественно, правды, зачем и для чего.
– А пресечь вообще нет вариантов?
– Как он пресечёт, Дим, – покачал головой отец Николай. – Служка этот с половиной мелких уголовников города связан. Эта гопота целыми шайками к отцу Григорию приходила.
– Избили, выходит, тоже его дружки?
– Да нет, там вроде фанатики были. Хотя кто их знает.
– Надо подрядить кого-нибудь в Башкирию, пусть отметелят этого урода! – горячо ворвался в разговор Артём.
– Тём, давай ты свою радикальность для какой-нибудь другой ситуации оставишь. – Дмитрий с досадой посмотрел на сына.
Артём раздражённо комкал в пальцах угол скатерти. Он презирал религию и всех, кроме отцовских
