мои опасения оказались напрасными. Но порой мне казалось, что между Олей и Крабом возникают взаимные симпатии, и мысль об этом мучила меня, возвращаясь каждый раз, как бумеранг, усиливала мои сомнения и мешала сосредоточиться на каком-либо деле.
Через два дня я узнал, что Краб поселился в нашем общежитии. Будучи заинтересованным лицом, я стал шпионить за ним не только из-за простого любопытства.
Ректорат выделил ему отдельную комнату в самом конце коридора, и она с первого же дня стала объектом моего внимания. После занятий Краб возвращался в свое общежитие и уже никуда не выбирался. Что там делал этот отшельник, никому не было известно. Однажды студенты пригласили его на чей-то день рождения, он отказался.
Как-то раз я случайно увидел Краба в городе. Не скрою, мне было интересно наблюдать за ним. Долгое время я шел в некотором отдалении следом, стараясь не попадаться ему на глаза. Меня занимало, как он, словно помешанный, бродил по узким улочкам города, останавливался возле деревянных домиков и подолгу рассматривал их, как невиданные диковинки. При этом так увлекался, что забывал обо всем на свете и своим довольно комичным видом обращал на себя внимание прохожих. Я терялся в догадках, что он мог думать, глядя на эти вросшие в землю по самые наличники домики, какая тайная работа мысли занимала его настолько, что он застывал, как вкопанный столб, посреди улицы.
Я уже не опасался, что он увидит меня, потому что в это время вряд ли кто-либо из прохожих мог привлечь его внимание. Его лицо отражало тонкую работу духа. Он походил на поэта, подбирающего редкую рифму, или на художника, стремящегося поймать неуловимое очарование древней эпохи. В этот момент он как бы поднимался над своей отчужденностью и духовно сливался с объектом своего созерцания. В ту минуту мне казалось, что у него в душе открывалась еще одна потайная дверь за завалами сухой эрудированности. И за этой дверью, вероятно, таилось его настоящее духовное начало, открывающее вход в его поэтический мир.
Он мне казался совсем беззащитным. Почему-то в тот момент я устыдился моего тайного наблюдения за ним, как будто совершил святотатство, и поспешил уйти.
Мне вспоминается, как однажды студенты решили организовать философский клуб и делегировали меня к Крабу с предложением возглавить его. Идея мне показалась чрезвычайно оригинальной. С появлением Краба в университете у студентов повысился интерес к философии. Практически я сам вызвался выполнить это поручение. Я и еще один сокурсник отправились с этой миссией к Крабу.
Это знаменательное событие начала моих отношений с Крабом сохранилось в моей памяти благодаря особому яркому впечатлению, произведенному на меня простотой и отменным порядком комнаты Краба. В ней не было ничего лишнего: голые стены, застеленная по-солдатски кровать, стол, два стула и аккуратно сложенные у стены высокой стопкой книги. На столе лежала открытая толстая тетрадь. Вероятно, когда мы постучали в дверь, Краб писал.
Он пригласил нас в
