зевнув и выгнув спину по-кошачьи.
Бог Амон, уставившись на нее своими бараньими глазами, подозрительно продолжал:
– Разве может такое быть, чтобы садиться с вами за карты и ни одного раза не выиграть? Разве может быть такое без надувательства?
– Для такой игры мозги нужно иметь не бараньи, – ответил Тот, сдавая всем карты.
– Бери пример с моего мужа, – улыбнувшись, сказала Баст. – Он никогда не садится с ними играть, знает, что всегда продует, они – мастера высокого класса, друг друга обштопывают так, что диву даешься. Куда уж с ними тягаться, всегда будешь ходить с пустыми карманами. Не надейся у них выиграть, а лучше побирайся по поездам и вокзалам, как делает это мой муж, и у тебя всегда будут деньги, ведь воровать ты все равно не умеешь. А это – прибыльное дело. Как бы там ни было, а живем все мы на подаяние моего мужа. Он отдает деньги мне, я проигрываю их вам, а вы уж потом проигрываете их друг другу. Признайтесь, ведь так же? Никто из вас не имеет других доходов.
– Кстати, а когда он вернется? – спросил рогатоголовый Бат, просматривая сданные Тотом карты.
– Как всегда, очень поздно, – ответила Баст. – Пока не обойдет все электрички и вокзалы, домой он не возвращается.
– Тогда время есть, поиграем, – потер руки Анубис, принимая от Тота свои карты.
Банкометчик Тот, сдав карты всем, спросил:
– Кто играет?
– Я пас, – мяукнула богиня с кошачьей головой. – Всегда сдаешь мне никудышные карты.
– Я тоже пас, – тявкнул получеловек-полусобака.
– И я не играю, – промычал рогоголовый бог.
– А я играю, – заявил бог с бараньими мозгами. – Сегодня мне должно повезти, чувствую это своей шкурой.
– А что ты ставишь? – спросил его Тот, щелкнув своим клювом. – Я вижу, у тебя сегодня опять нет денег?
– Играю на души людей, – сказал Амон.
– Сегодня они не в цене, – заметил Тот.
– Первоклассные души, – воскликнул Амон. – Я их только что снял с электрички. Видишь, как они извиваются.
– Сколько ты за них хочешь? Амон задумался, боясь продешевить.
– Это – души философов, – сказал он после некоторого раздумья. – Они должны цениться дороже других. Вот эта, что крутится, как угорь на сковородке, принадлежит профессору, владеющему древнегреческим языком. Он уже столько написал диссертаций о древних богах, сколько тебе и не снилось, во всяком случае больше, чем перьев на твоей хохлатой голове. Эта душа, что норовит выпрыгнуть со стола, принадлежит другому мыслителю, который работает над формами трансценденции.
– А это что за кишка, которая тычется как слепая носом в разные стороны? – спросил Тот, указав на толстую жирную душу, похожую на улитку, выбравшуюся из своей раковины.
– Это – душа поэта, – ответил баранеголовый Амон, – кстати, очень талантливого и подающего надежды.
– Он,
