надломилось.
Из рук падает тряпка. Пульс набирает темп.
«Где я? Кто я?».
Я искала людей, но напрасно. В доме я совсем одна и, судя по расставленным повсюду картонным коробкам с надписями: «гостиная», «прихожая», «хрупкое», не так давно был переезд.
Сбросив с рук перчатки, увидела на пальце обручальное кольцо и едва не снесла в гостиной телевизор. Небольшой ящик на ножках с выпуклым экраном чудом остался стоять на месте.
Отлепила глаза от кольца уже в кухне. Взгляд торопливо метнулся от большого холодильника с округлыми краями к квадратной белой плите старого образца – такие давно не выпускают. Над столешницей полка с расставленными на ней железными банками – выстроены в ряд в порядке уменьшения с дотошной точностью в промежутках между ними. Над раковиной широкое окно с белыми занавесками.
Заглянула в кладовую при кухне, а там от пола до потолка расставлены консервы, стеклянные банки и крупы. Все чисто и аккуратно, как с картинки.
Шарахаюсь по дому, как безумная.
Во всем доме может и не быть зеркал, но в ванной будет обязательно! В догадке не ошиблась и когда увидела свое отражение, челюсть рухнула вниз.
Я – это по-прежнему я, вот только блондинка. Распустив пучок волос, потрясенно уставилась на короткие волосы – сейчас они чуть ниже плеча, а были ниже лопаток! А когда взгляд остановился на лице, сразу скривилась: мои тонкие губы не позволяют носить яркую красную помаду, иначе создается впечатление, будто они поджаты; стрелки на веках – что ж, не дурно; ну а брови… У меня глубоко посажены глаза и брови с приподнятыми вверх уголками придавали моему лицу выражение строгости, а здесь, прямо избегая такого эффекта им попытались придать форму полукруга. В целом, на мне образ не самой привлекательной глупышки. Так я еще никогда не выглядела.
Смыла макияж и брови стали прежними, но будто тоньше. Теперь мое привычное серьезное лицо обрело злое выражение и обещает уничтожить шутника, что устроил это со мной.
Сбежала вниз по лестнице, вышла за порог дома – замерла. Злость испарилась мгновенно, а взамен пришло искреннее недоумение. На улице тепло и солнечно, поскрипывают качели, на соседских лужайках играют дети, две женщины в красивых платьях большими садовыми ножницами стригут зеленый куст. На их лице тот же макияж, что был на мне минутами ранее…
На улице тихо и спокойно. Безопасно. Но я, как статуя с живыми глазами, с недоверием оцениваю то, что вижу. Все дома стоят в ряд, как по линейке и ничем не отличаются друг от друга. Все они белые, двухэтажные, одинаковой высоты и ширины. В каждом из таких домов есть гараж и большая, во всю ширину дома, открытая веранда. Даже зеленые кусты вдоль безупречно белого забора высажены как по шаблону. Признаком хоть какой– нибудь индивидуальности служат садовые украшения на лужайках: фламинго, гномы, котята и щенки.
Я поднесла пальцы к глазам чтобы убедиться, точно ли на моем лице нет очков, потому что четкость, с которой я вижу все вокруг – потрясает. Еще раз оглядевшись, принимаю истину: каким– то чудом я стала обладателем превосходного зрения!
– Доброе утро! – приветливо машет рукой женщина с крыльца дома напротив. Улыбается. Блондинка с аккуратно уложенными волосами достала из желтого ящика газету и опять мне улыбнулась. Без энтузиазма я махнула ей рукой и сразу направилась к синему ящику с белой надписью: «Стоун».
Ныряю рукой в ящик и достаю газету.
В моих руках номер от 16 августа 1956 года. Понедельник.
Закрыла глаза и открыла снова – дата осталась прежней. Встряхнула газету, как будто это могло помочь. Сделала это еще раз, и опять, затем бросила газету под ноги, сдерживая ярость. А ярость быстро сменилась паникой и когда доводов поверить в невозможное становится больше, задрожали губы.
Я бы поверила в отлично организованную шутку, вот только создать целый ретро-город уже перебор. Задыхаюсь и делаю то, что не догадалась сделать раньше: задираю рукав по самый локоть и… не нахожу шрама – мой вечный спутник с самого детства, когда собака едва не оттяпала мне руку.
– Освоились?
У меня сердце ойкнуло. Передо мной возникло лицо с безумно широкой улыбкой.
– Что?
– Как вам здесь? – женщина в желтом платье бесцеремонно проходит за калитку. – Вы здесь уже две недели, а нам так и не довелось познакомиться поближе. Я – Ани-Мари.
У Ани-Мари большие глаза с длинными ресницами. Ее внешность и голос чем-то напомнили мне лошадь. Добрую лошадь.
«Мое имя – Виктория, – подумала я. – Но девушку с фамилией Стоун, уверена, зовут как-то иначе».
– Давно вы здесь живете? – я выдавила хоть какое– то подобие улыбки.
– Уже год.
– А
