по молодому прелестна, весела и хотела радоваться жизни, срывая цветы удовольствия. Из ее последующих нелицемерных признаний видно, что к девятнадцати годам она успела побывать любовницей своих братьев – нынешнего короля Карла IX, будущего короля Генриха III, ныне герцога Анжуйского и герцога Франсуа Алансонского. Кроме братьев пыльцу ее невинности стряхнул также герцог Гиз, могущественнейший вельможа Франции. Публика все весьма и весьма изысканная и высокопоставленная. Так что отдадим должное чувству сословной принадлежности принцессы. Хотя вполне может быть, что дело здесь лишь в некоей камерности существования. За это говорит тот факт, что в дальнейшем своем отборе Маргарита так строго не придерживалась принципа наличия в жилах интимных друзей королевской крови.
В оправдание добавим, что поведение Марго по нормам окружающего ее общества не было чем-то вопиющим, из ряда вон выходящим. При французском дворе той – равно как и до, и после – поры царила сама куртуазность. И даже гривуазность. Обращение с женщиной здесь было смесью старинного галльского рыцарства и тосканских сладострастных нравов (откуда Екатерина, кроме привычек, вывезла и множество самой разнообразной челяди, ныне смело занимающей при французском королевском дворе лучшие места, бесцеремонно отпихивая высшую знать). Однако деспотизм красоты, как писала об этом периоде графиня Жанлис, начинал уступать могуществу обольстительности. Любовники, будучи менее нежны, чем в царствование отца Маргариты – Франциска I, были не менее покорны. Они менее искали средств заслужить свою красавицу, но более старались ей понравиться.
Такова была общая атмосфера, где взрослела, цвела и шалила Марго. Но не надо забывать о ее матери: Екатерине Медичи, прошедшей к этому времени колоссальную школу ожидания, ненависти и власти, сейчас редко были свойственны иные чувства, кроме мстительности и гнева, ее достоинство – проницательность, ее слабость – вероломство. И хотя вероломство само по себе все же сила, поясним сию мысль. Оно сила, когда применяется либо по наитию, либо по холодному расчету. Когда же оно становится рутинной привычкой, как в случае с Екатериной, тогда оно – слабость. Она не ощущала более ни любви, ни сострадания, ни материнской нежности, поэтому даже не сочла нужным известить дочь о начале приготовлений к ее свадьбе. Маргарита узнала об этом стороной.
– Вы с моим братом и государем намереваетесь переменить мою судьбу? – прямо обратилась она к матери.
Та, не удивившись ни смелости дочери, ни ее осведомленности, ни умению держать в себе все чувства, подтвердила:
– Надеюсь. что брачный контракт будет подписан в ближайшее время.
– С принцем Наваррским?
– Брак вполне приличный, – холодно возразила мать на невысказанный вопрос дочери.
– Не слишком ли молод мой будущий супруг?
– Он уже опасен.
– Я слышу всеобщие
