твой сон, ты все равно просыпаешься". Вот так я раньше слышал телом, а сейчас утерял это чувство.
Мне было приятно после всех кошмаров посидеть в этой патриархальной атмосфере старинного русского дома, и я не спешил уходить. Разговорчивый старик тем временем продолжал с удовольствием рассказывать мне свои побасенки, как будто не видел в этой глуши человека уже более ста лет.
– И со мной как-то раз приключился совершенно одинаковый случай, когда я начал блудить ночью.
Чтобы поддержать разговор, я хотел рассказать ему, что приключилось со мной ночью, но он и рта не дал мне раскрыть.
– Когда человек боится, ему начинает всякое мерещиться перед глазами. И чем более он думает о страшном, тем яснее ему представляется то, о чем он думает.
Такое многообещающее вступление заинтриговало меня. Мне просто были необходимы в данную минуту подобные душеспасительные рассказы. А то так можно было и сойти с ума. Я приготовился с интересом его слушать.
– Однажды мне пришлось везти со станции утварь для кухни, – продолжал старик, поглаживая бороду, – чугуны, сковороды, рогачи, горшки. Мне председатель говорит: "Я тебе хорошо заплачу, это – срочный груз, надо его привезти". А у меня не было никакого желания, мне бы быстрее уехать порожняком, чтобы успеть на вечеринку. А если я повезу этот груз, значит, гуляние отпадает, не успею. Но он меня уговорил. Я погрузил груз, поехал. Дорога была грязная после дождя. А ехал не по деревне, а за деревней – горой, там дорога была суше, и я решил, что в объезд мне ехать будет легче. Когда кончилась деревня, мне надо было с той верхней дороги заехать в деревню, а потом наискось дорогой ехать в следующую деревню через поле. И лошадь поворачивала туда, куда надо было ехать, а я сбил ее с пути. Взял и повернул напрямую наискось, чтобы угол срезать. И забыл, что там есть местная дорога. А лошадь дошла до этой дороги, и так как ей было тяжело везти груз по мягкому, она пошла по дороге совсем в другую сторону. Как только я повернул вправо, лошадь поехала в деревенские поля. Я думал, что еду в следующую деревню по главной дороге, а на самом деле попал на ту полевую дорогу. Еду и вижу: "Нет, не та дорога!" Я сворачиваю левее, думаю, что должен попасть в деревню Хохлатчину. Была такая деревня в том направлении. Еду, ни огней не видать, ни разговоров не слышно, тишина – всё, как вымерло. Ни собаки не лают, ни петухи не поют. Ужасно!
"Знакомая картина", – подумал я.
– И я не могу никак найти нужной дороги. Лошадь устала, пропотела, так как еду без дороги по мягкому грунту. Я остановился и наощупь давай трогать, трава есть-нет, чтобы лошадь покормить. "А вот об этом я не подумал", – отметил я про себя.
– Ночи у нас темные. Кругом было голо, ни одной травинки, ни кустика. Я думаю: "Поеду все же искать дорогу". Вот еду и смотрю: впереди меня овраг такой глубокий, аж темно там. Думаю: "Неужели же мне представляется в глазах. Оврагов-то нет в нашей местности. Я же не пьяный, совершенно в трезвом виде, и вдруг мне в глазах представился овраг. Смотрю, лошадь дошла до этого оврага и повернула, вдоль оврага идет.
