подороже продать свою жизнь, а главное – цельтесь получше, прежде чем истратить заряд.
Передовые алебардщики приближались ускоренным шагом, науськивая громкими криками злобную стаю. Вероятно, солдаты полагали, что те, кого они ищут, укрылись где-то в зарослях, а вовсе не на могучем дереве.
– Ay, hiyito! – слышались крики. – Ay, perritos![36]
– Пусть один из вас займется пятеркой поводырей, остальные будут вместе со мной вести огонь по полусотням.
– Я займусь проводниками! – вызвался гасконец. – И через полминуты все пятеро улягутся на землю замертво.
– Бум! – хмыкнул Мендоса. – Ну и хвастун!
Обе полусотни, заслышав собачий лай, быстро сомкнули строй, полагая, что им грозит неожиданная атака, но потом опять растянулись, осторожно огибая заросли и готовясь атаковать.
Сражение началось выстрелом. Это гасконец разрядил аркебузу, выбрав одного из неосмотрительно показавшихся солдат авангарда, и его пуля дошла до цели.
Остальные быстро убежали, со своими алебардами и шпагами, годящимися лишь для рукопашной, поскольку не могли вступить в бой.
– Отлично! – похвалил буканьер, увидев убитого солдата. – Авангард пока что выведен из боя и на время поостережется что-нибудь предпринимать. Теперь займемся полусотнями и не дадим им времени окружить нас.
– А псы? – спросил Мендоса.
– Да пусть гавкают. Позже мы подумаем, как от них отделаться.
Он уселся верхом на сук, прижавшись спиной к стволу дерева, и выстрелил.
Громкий крик дал понять, что его пуля, как всегда, попала в цель. Корсар и Мендоса, в свою очередь, тоже открыли огонь.
Полусотни тут же остановились и рассыпались в высокой траве, стараясь стать невидимыми.
– Что же они теперь предпримут? – озаботился сеньор ди Вентимилья.
– Попытаются подползти к нам, – ответил буканьер, казавшийся совершенно спокойным. – Пока у нас есть порох и пули, мы останемся хозяевами положения. Хорошая идея пришла в голову правителям острова заменить аркебузы алебардами! Они сыграли в нашу игру. Вы готовы?
– Да, – ответил граф.
– Цельтесь в траву, особенно туда, где она колышется. Если будем хорошо стрелять, враги уйдут, не осмелившись пойти на приступ.
Вся троица возобновила стрельбу, тогда как гасконец, не зная, что делать, занялся собаками, осыпая их дождем сухих веток и не решаясь прибегнуть к очень драгоценным в этот момент ружейным зарядам.
Зато как трудился этот бравый солдат! Уверившись, что не подвергнется опасности получить пулю от алебардщиков, он обламывал суки и швырял их в собак, заставляя животных выть от боли.
Между тем Буттафуоко, граф и Мендоса продолжали стрелять с продолжительными интервалами, раз за разом заставляя полусотни отступать.
Время от времени в траве вскрикивали, и это означало, что в кого-то из солдат попала пуля. Лучше всех
Давайте, детки! Вперед, собачки!
