на спину и посадил девушку сверху. – Кстати, что ты думаешь обо всём этом?
– Боюсь, что в нас заинтересованы какие-то странные существа.
На лице юноши появилось странно-беззащитное выражение и сердце Цветанки дрогнуло от жалости к нему.
– В чём дело, мой господин? Что тебя беспокоит?
– А ты не думаешь, цыплёнок, что мы сами по себе не менее странные товарищи?
– Да уж! Особенно те, что светятся, как ангелы из Библии нашего приора, – не удержалась Цветанка, и при воспоминании по её спине пробежал ледяной озноб. – Пожалуйста, больше никогда не выкидывай таких фокусов, это ужасно, – начала она говорить, но её перебил победный возглас Юлиана:
– Ну, вот! А ты всё шайтан да шайтан! Ангел я во плоти! Поняла?! И на твоё счастье с отличной потенцией! – его глаза лукаво блеснули. – Цветик, по-моему, я давно не говорил, что люблю тебя.
– Очень и очень давно, мой господин! – с готовностью подтвердила девушка и, крепко прижавшись к нему, тихо призналась: – Настолько давно, любимый, что я умираю от тоски, не слыша твоих признаний.
– Тогда слушай.
Губы юноши коснулись её уха.
Ты, кого я избрал, всех милей для меня.
Сердца пылкого жар, свет очей для меня.
Есть ли в жизни что-нибудь жизни дороже?
Ты и жизни дороже моей для меня[4].
Лицо девушки осветила нежная улыбка, и она с чувством продекламировала:
Говорит мне душа – влюблена в его лик,
Звук речей его в самое сердце проник.
Перлы тайн наполняют мне душу и сердце,
Но сказать не могу – пригвожден мой язык!
Юлиан сел и на его лице появилось покаянное выражение.
– Цветик, прости меня дурака. Честное слово, мне никто не нужен, кроме тебя. Не веришь, да? Ну, ладно!
Не глядя, он пошарил по разбросанной одежде и в его руках оказался кинжал. С решительным видом он полоснул себя по запястью, и по нему заструилась кровь. Цветанка вскрикнула, но он успокаивающе улыбнулся и взял её за руку.
– Теперь твоя очередь. Не бойся, цыплёнок, я буду осторожен. Клянусь, это не больней, чем потеря невинности. – В янтарных глазах юноши загорелась смешливая искорка, которая тут же сменилась озабоченностью. – Кстати, как ты?
– Всё хорошо, – солгала Цветанка. – Режь, я не боюсь. Хочешь, чтобы мы поклялись на крови?
– Да. Дурацкий ритуал, но это лучше, чем наша женитьба в Адисе. К тому же кровные узы нерасторжимы. – Когда их руки соприкоснулись, юноша усмехнулся. – Одна незадача, я не знаю, что нужно говорить при этом. С другой стороны, это даже хорошо. Зачем нам повторять чужие глупости? Давай скажем, что у нас на сердце.
Собравшись с духом, Юлиан прерывисто вздохнул и, неотрывно глядя девушку, торжественно проговорил:
– Я люблю тебя, Цветана, дочь Ивина Медуницы. Люблю каждой клеточкой тела и души!
«Рубаи» Омар Хайям
