как же ты сумела перенести следом Храм?
Силинель чуть усмехнулась.
– Моя смерть позволила врагам разрушить до основания столицу немёртвых и почти полностью уничтожить всех жителей, пока я искала подходящий мир. Вновь обретя тело, я вернулась в Невенар, чтобы забрать с собой мой народ. Я явилась жрецам и немногим уцелевшим защитникам Храма, их последней твердыни – и объявила свою волю. Остаться не пожелал никто. Им негде было оставаться. Вот так немёртвые и покинули Невенар…
Эет нежно сжал в руке тонкую кисть богини.
– Почему же Мортис никогда не являлась мне во плоти? – ласково спросил он. – Чего ты боялась?
– Боги, как они есть, не могут надолго пересекать грань мира людей. Их сила разрушает его оболочку.
– А Локи?
– Локи… – хмыкнула Силинель. – Локи – не просто бог. Он – посредник. Путешествовать между мирами богов, демонов и смертных – его дар, его талант. Его суть. Недаром он бог лишь наполовину. Недаром Один держит его при себе. Локи полезен и Локи опасен.
– Как огонь, – прошептал Эет. Силинель кивнула.
– Да. Огонь тоже существует словно в нескольких мирах одновременно. А смерть… Пожалуй, богине смерти являться в обычный мир без посредника вообще не стоит.
– И твой посредник…
– Ларинна, – улыбнулась богиня. – Именно потому она и я – две разные сущности. Но я создавала её как сосуд, способный воспринять мой дух и мою силу. Её внешность – знак Избранности.
– А почему ты не родилась среди людей, как Фрейя?
– Цена за такое воплощение – полная потеря памяти и силы. Разве я могла пойти на это, когда враги пытались сокрушить Стены Атариды?
– Нет, Благостная. Не могла, – Эет улыбнулся и упал на спину, раскинув руки. Над головой синело небо – невероятное, запредельное. И хотелось послать подальше все сложности и просто смотреть в эту хмельную высь.
И на душе было удивительно тепло от того, что такая благородная и сильная девушка решила связать с ним свою судьбу.
Сили с улыбкой склонилась над ним, нежно провела тыльной стороной ладони по щеке. И он вдруг, неожиданно для себя самого, уже ни о чём не задумываясь, обнял эту прекрасную женщину. И вот она лежит рядом, в кольце его рук – так до ужаса просто.
– Эт… – прошептала она, опуская ресницы. – Ну зачем ты спешишь?
– Я люблю тебя. Не так, как Ринн, но люблю, – плюнув на все сложности, ответил он то, что чувствовал. – Ты сама сказала, Благостная: пусть всё идёт так, как идёт. И раз уж обнять тебя в реальном мире невозможно, то позволь это сделать хотя бы в пространстве сновидений. Позволь нам обоим увидеть этот сон…
– Реальный мир – не только мир людей, – тихо ответила Силинель, опуская голову на грудь Эету и тоже обнимая его. – Мир богов так же реален. И, возможно, однажды…
– …если мне хватит
