она подумала, глядя на голого человека, орущего про живодерню, но по её виду можно было судить, что вся эта сцена нагнала на нее много страха.
Котя, уставший барабанить в дверь, подошёл к окну и попытался рассмотреть, что происходит в зале ожидания. Там никого не было, а его одежда исчезла с лавки.
– Ах ты, старая падла, ты еще такую шутку вздумала выкинуть, – рассвирепел Котя и принялся тарабанить в окно, готовое разлететься вдребезги.
На какое-то мгновение появилось испуганное лицо буфетчицы. Она в ужасе отпрянула от окна, и опять все стало тихо.
Котя от досады собрался было выбить окно, как дверь открылась, и на пороге появился старшина Потапов, дежурный милиционер по вокзалу.
– Ну входите, входите, молодой человек, – гостеприимно распахнул он двери. – Милости просим. Озябли-с?
Котя не ожидал такого поворота событий и в нерешительности топтался на месте. Ноги примерзали к утоптанному снегу, все тело содрогалось от холода, зубы отбивали чечетку, орган деторождения сморщился и съежился.
– Прошу, прошу же, – ласково приглашал старшина. – А то вы простудитесь, заболеете и умрете.
Котю, как магнитом, тянуло в тепло. Он вошел в здание вокзала, посиневший, с трясущейся челюстью.
– Где же вы потеряли одежду, гражданин хороший? – участливо спросил Потапов. – Может быть, вас раздели? Ах, какие беспардонные грабители, даже трусов вам не оставили.
Котя силился что-то сказать, показывая на скамейку, где он оставил свою одежду, но челюсти у него словно свело судорогой, и вместо голоса были слышны лишь звуки: цак-цак-цак.
– Ну, вот что, – сказал Потапов, – пожалуйте в комнату милиции. Мы составим протокол о случившемся.
Котя в сопровождении милиционера проследовал мимо буфета. Буфетчица забилась в свою каморку и даже не выглянула, до того она была женщиной скромной и стеснительной.
В знакомой комнате милиции уже сидела уборщица и плакала в носовой платочек. Котиных вещей нигде не было видно.
– Присаживайтесь, любезный кавалер, – предложил ему стул Потапов рядом со старухой. – И расскажите мне, какой вышел спор промеж вас.
Котя только сейчас вспомнил о зажатой в кулаке рублевке. Он хотел спрятать ее в карман, но карманов на его голом теле не оказалось. Старуха плакала навзрыд.
– Вы что же, рехнулись оба? Такой спор затеяли, – строго произнес Потапов, глядя на странную компанию.
– Вот сейчас я составлю протокол по всей форме и от-правлю вас обоих в КПЗ на пятнадцать суток за хулиганство.
– Миленький, прости, больше не буду, – завопила старуха. – Черт попутал. На старости лет совсем из ума выжила. А этот окаянный разделся в зале еще до того, как мы поспорили. Сидел в одних трусах, все свои прелести выставил напоказ. Ну и дернул меня леший, старую, сказать ему, что не верю, что он обежит вокруг вокзала голым, в чем мать родила. Сказала-то я в шутку, а он, дурак,
