это третье. Гаррос крякнул.
– Не много же ты узнала.
– Не много, – согласилась Лайрэ. Ведь он спит – и не простым сном.
– Он заколдован? – настороженно спросил Гаррос.
– Нет. Вернее не совсем…
Гаррос поднял брови, удивленный быстротой ее ответа.
– Ты совершенно в этом уверена? – сказал он.
– Я ни в чем не уверена…
Нахмурившись, Лайрэ стала вспоминать. Ощущение, перетекавшее к ней от чужака, сильно отличалось от того, что к ней когда-либо приходило через прикосновение. Но она не увидела никакого хаотического мелькания образов, которые должны были населять его мозг, за все те времена до того, как он оказался в Священном Круге, у подножия священной йиллайины. Не уловила яркого чувства цели, подобного вспышкам молнии во мраке. Не увидела никаких лиц, любимых или ненавистных. Этот человек как будто только что родился. Лишь слабые, ускользающие проблески света, которые отступали все дальше, как только она пыталась приблизиться.
– Я не чувствую ничего опасного или злого, что поселилось бы у него внутри, – сказала она наконец. – Словно прикасаюсь к младенцу.
– Младенец! – фыркнул Гаррос. – Да поразит меня безумием бог Мудрости, если это не самый большой младенец, которого я когда-либо видел!
Лайрэ убрала руку.
– Что еще ты можешь сказать мне? – спросил Гаррос.
– Обычно ты задаешь вопрос, а человек, к которому я прикасаюсь, отвечает, и я узнаю через прикосновение, правду или неправду он говорит, – медленно произнесла Лайрэ. – В этот раз все было… иначе.
Гаррос перевел взгляд с бесчувственного тела незнакомца на Лайрэ, которая и сама в этот момент показалась ему чужой.
– Ты здорова? – мягко спросил он. Лайрэ сильно вздрогнула.
– Да.
– Похоже, ты где-то не здесь.
Улыбка далась ей с большим трудом.
– Да – это свойство Дара… ты же знаешь…
– Прости меня.
– Ты ни в чем не виноват. Боги посылают нам не больше того, что мы в силах вынести.
Улыбка Лайрэ угасла, и у нее в памяти вновь зазвучали слова пророчества.
Смерть беспощадной лавиною
Рухнет на мир…
И водопадом низринувшись
Его сокрушит…»
Аромат тиса и пиний наполнял усадьбу Лайрэ. Трепетало пламя свечей в подсвечниках и лампионах. Оно освещало дрожащим золотистым светом человека без имени. Человека, находящегося в плену сна без сновидений.
Лайрэ точно знала, что ему ничего не снится, потому что последние два дня она провела, втирая целебные снадобья в его тело. За это время она не уловила в нем ничего нового. Не исчезло и удовольствие, которое она испытывала, когда прикасалась к нему. Оно было сейчас столь же острым, как и в самый первый раз. Вид крепких веревок, которыми он был привязан к остову кровати, заставил ее нахмуриться. Гаррос сказал, что либо незнакомец будет связан,
