так и что же? – пожал плечами Медведь. – Упал твой Листик в старую ложбину, шею себе свернул, и пока скатывался, запутался совершенно в плюще. Это могло случиться с кем угодно. Хоть и с тобой.
– К Иным тебя и твои слова необдуманные! – выругался несчастный человечек. – А глаза? Куды ж они, по-твоему, подевались-то, а? И жуки эти огромные. Ты когда-нибудь жука величиной с кулак видел?
– Так жуки эти твои и съели его глаза. Что же тут удивительного? Листик вообще должен был бы сказать этим жукам спасибо. Хоть кому-то его глаза понадобились. А то – слыханно ли? – ни одна девчонка в деревне так и не повелась на его поползновения. А он всё, знай, твердил: «Никто с любовью в мои глаза не посмотрит!» и причитал, как иная баба на похоронах. Вот хоть жукам-то этим твоим «с кулак величиной» его глаза по вкусу пришлись, – перекривил писклявым голосом своего собеседника верзила.
Тощий, что сидел рядом с Медведем, так и прыснул в свою огромную кружку, забрызгав золотыми капельками его бороду. Кружка эта была ему так не впору, что казалось, будто он сейчас в ней и утонет.
– За рылом своим плюющимся следи! – отвесил Медведь подзатыльник тощему и отёр свою бороду. Тощий гигикул ещё пару раз, но уже как-то потише, внутрь себя. Он хоть и держался браво, но слюнтяй, похоже, был ещё тот, хуже маленького. Сразу видно – у Медведя он на побегушках.
– А я говорю, рыжеволосая эта – точно ведьма. Отчего же у ней всегда самые лучшие овощи, которые она на рынок вывозит? И не говорит она ни с кем. Листик-то Кленовый сох по ней, всё хотел добыть для неё волшебный цветок из Благословенной пущи, вот и высох весь, – всхлипнул маленький человек.
– Да будет тебе, Ко́стик, не реви, – урезонил маленького Медведь. – Что ты за ним как за бабой своей ненаглядной убиваешься? Выпьем мы в память о твоём Листике. Эй, хозяйка! Будьте любезны, повторить нам этого вашего «лесного дива».
Огромная безобразная баба в перепачканном чепце, будто головой сажу в камине чистила, и ещё худшего вида переднике приволокла большущий кувшин и разлила золотистое содержимое его по большим деревянным кружкам.
– В память о Кленовом Листике! – громогласно заявил великан.
– В память о Кленовом Листике! – повторили тощий и маленький.
Все приложились к «лесному диву». Но молчание было недолгим – ровно до тех пор, пока Костик не расправился со своей порцией. Не успела его кружка коснуться стола, как он снова затараторил:
– А ещё Джэ́джель Большой Жёлудь рассказывал, как Сали́нна говорила ему, что у этой рыжеволосой ведьмы Эли́ссы вымя, как у свиньи. Титек у ней, мол, по пять штук в ряд справа и слева. А в безлунные ночи уходит она в Благословенную пущу и кормит там своими титьками всяческую лесную нечисть. А сзади у ней хвост. И всякий, кто ей под юбку заглядывал, падал в обморок, а после ничего не помнил.
– Экая
