сверхзадача, которой «маэстро игры» следовали. По иронии судьбы, Гроссмейстер – титул, присваиваемый семёрке руководителей Ордена. Повелось это ещё со средневековья – так называли главных людей в цехах. Теперь огромный материк Земли и несколько обитаемых порабощённых и заселённых колонистами планет, стали цехом для Ордена.
Тряхнула головой. Неуютно мне в стенах, отделанных фресками, выполненными в готическом стиле. Но я точно знала, что это подделка – красивая копия, состряпанная для услады глаз. Ну, или ради какой-то другой цели. Например, для показухи. Чем не цель, если средства, потраченные на неё, оправдывает?
Сила – в вере, а как не поверить, если ты изначально помещён в коробку с подсказками на стенах и потолке, которые так и тянет рассматривать, любоваться, сравнивать, удивляться тонкости письма? На то и расчёт, начиная со Средневековья с его Крестовыми походами. Доминирование религии над праздностью бытия. М-да. Сейчас, увы, религией стала сама праздность.
Говорят: «Не верь глазам своим»2, но именно этот человеческий орган первым атакуется в обычной жизни всеми, кто пытается навязать собственное мнение. Это – практика заезженная и срабатывающая без погрешностей всякий раз, как её применяют.
А-ля готические фрески, окружающие меня с трёх сторон, с их яркими, динамичными цветами, напряжёнными, давящими сюжетами, призваны внушать благоговение и страх перед будущим. Мол: «Задумайся, всяк сюда входящий, для чего ты живёшь?» Но я ловила себя на мысли, что именно они вносили новизну в моё собственное мироощущение, даря некий иной посыл – возвращали к прошлому, к понимаю: кто мы есть и кем готовы стать.
Реальность на картинах передавалась через метафоры – некий универсальный элемент насаждения истины – открытый и понимаемый всеми. Кто не любит сказки? В каждом из метаморфических существ живёт человек: ведь поступки иллюзорных тварей людские, простонародные. Так проще смотреть на жизнь: через призму иносказания. Вроде и не с тобой происходит – обычным средним человечишкой, а с неким существом, которого не существует.
Не верь глазам своим. Но как им не поверить, если в глубине всякой груди есть своя змея3. И я верила не только глазам, что смотрели на пёстрые фрески, но и словам, сказанным Гроссмейстером, сопровождающим меня по коридору.
Свет слепил глаза – они слезились. На ум пришла странная мысль: «А что если выхватить нож, болтающийся в ножнах на поясе мужчины, пырнуть им собеседника, чтобы полилась кровь и сбежать?»
Что мне будет? Ну, поймают, засадят в тюрьму на пожизненное – и всё. Даже в мыслях слово: «Пожизненное» было пропитано движением, существованием, дыханием. В тюрьме люди обитают – вот что основа основ!
Сейчас мне предлагалось стать агентом, который в любой момент превратится в кусок мяса. Очень плохая перспектива! Я планировала коптить эту землю ещё много-много лет.
– Вы всё поняли? – голос человека в штатском ударил меня в спину.
высказывание Козьмы Петровича Пруткова – литературная маска, под которой в журналах «Современник», «Искра» и других выступали в 50 60-е годы XIX века поэтыАлексей Толстой братья Алексей, Владимир и Александр Жемчужниковы.
Согласно нескольким свидетельствам современников, также немалое участие в создании наследия Козьмы Пруткова принял штабс-капитан Александр Аммосов, рано умерший вследствие тяжёлых ранений. В частности, его перу принадлежит известнейшая басня «Пастух, молоко и читатель».
высказывание Козьмы Петровича Пруткова – литературная маска, под которой в журналах «Современник», «Искра» и других выступали в 50 60-е годы XIX века поэтыАлексей Толстой братья Алексей, Владимир и Александр Жемчужниковы.
Согласно нескольким свидетельствам современников, также немалое участие в создании наследия Козьмы Пруткова принял штабс-капитан Александр Аммосов, рано умерший вследствие тяжёлых ранений. В частности, его перу принадлежит известнейшая басня «Пастух, молоко и читатель».
