так мы спаслись.
Я задаю себе вопрос: за что они нас так ненавидят? Кто их накажет за деяния? Эти люди обезумили и чувствуют безнаказанность… Что творите сегодня на Украине?…
Криницкий почти каждый день стал мотаться между Симферополем и Севастополем. И хотя рана на голове была пустяковой, он повязки не снимал. Более того – приказал Ивану купить в аптеке инвалидную палку и ходил с ней, театрально прихрамывая. Но это получалось у него весьма правдиво – особенно когда он выходил к микрофону на симферопольском или севастопольском митинге. На митингах он вдохновенно критиковал Януковича за мягкотелость, а майдановцев – за бандитизм. И на все лады расхваливал Чалого и Аксенова.
– Великий хамелеон твой Криницкий, – сказал Ивану отец, просматривая на свет ствол своего охотничьего ружья, с которым готовился идти в ополчение, – ему лишь бы к власти примазаться. Он не за Крым, он за свой бизнес, за свою задницу печется, а ты…
– Время сейчас такое, – со вздохом откликнулась мама.
– У порядочного человека совесть должна быть в любое время! – тут же огрызнулся отец. – Сейчас наступает время Потемкиных, а не Криницких! О Крыме думать надо, а не метаться между Киевом и Крымом, выгадывая свою корысть… Вот образуется в Крыму новая власть, и смоет этого Криницкого, как говно с унитаза!
– Саша, Саша, – миротворческим тоном продолжала мама, – ну ты сам подумай… Тогда и Ванюша потеряет хорошую работу у Криницкого…
– Можно иметь хорошую работу, но не иметь совести, мать, – ответил отец и пристально посмотрел на сына.
Если бы Иван не рассказал мне о своей жизни в то время, а я выдумал его жизнь, то по всем канонам «красивой литературщины» я обязан был устроить побег Потемкина от Криницкого еще там, в бурлящем февральском Киеве. И я, наверное, написал бы здесь, как Иван, перелопаченный картинами братоубийства в столице, прозревает, бросает Криницкого в Киеве и бежит в Крым. Я бы и дальше пошел – я бы заставил Ивана сбросить с себя новое итальянское пальто и даже лаковые туфли! И бросить все это в лицо Криницкому. А? И Потемкин, и Криницкий двигаются в Крым по одной дороге, но она у них разная. Сколько роскошной символики! Один едет по заснеженной дороге в теплом немецком «мерседесе», другой идет по ней полураздетый и в носках. И оба возвращаются в Крым. Но уже не в тот Крым, из которого они уехали две недели назад.
Ну а закончить эту главу можно было тоже не слабо – Иван с отцом вместе идет на митинг за возвращение Крыма в Россию, а затем вместе дежурят на блокпосту, ожидая прорыва бандеровцев во главе со Стрыем в Севастополь и в Симферополь.
Но ведь все было не так. Жизнь сложнее надуманных литературных сюжетов.
Отцу Ивана в митинговой давке у здания крымского Верховного Совета сломали ключицу и он лежал в гипсе дома. К нему в тот день зашел давний друг и напарник по охоте Андриевский – справиться о здоровье. А когда уходил – сказал читавшему книжку Ивану:
– Ты чего ж это сидишь дома? Там
