Васильевич, если Вы дадите мне еще хотя бы месяц, хоть Вы сначала и говорили о двух, то я Вам докажу это, и Вы сами поставите ему печать «Здоров».
– Делайте, что хотите. У меня нет других вариантов, кроме как довериться Вам. Только помните, что от Ваших «игр» может зависеть его жизнь.
– Я все понимаю, но, то, что я делаю – не игры, а нестандартная терапия.
– Яна, будьте добры, выслушайте меня. Я двадцать пять лет проработал психиатром. Я знаю, к чему приводит Ваше безрассудство. Вы просто играете по его правилам. Он сведет Вас на свой же уровень и, рано или поздно, Вы окажетесь в соседней палате.
– Я безгранично благодарна Вам за заботу, но все же дайте мне возможность хотя бы попробовать.
– Я же сказал, что позволю Вам всё, но помните, что Вам не следует проникать в его собственный мир. Там Вы беззащитны.
Филин отпустил меня, и я убежала в свой кабинет. Я закрыла дверь, села на стол, сложила руки перед собой и заплакала. Я устала. За эти четыре дня, два из которых я провела в деревне у родителей, я выработала весь свой запас нервных клеток. Я сломалась. Только теплый взгляд Германа и его прикосновение могли заставить меня продолжить путь.
17.24.
В палате было тихо. Я села на край его кровати. Он дремал. Все казалось таким спокойным, что мне снова захотелось проникнуть в его мир, чтобы сделать передышку от реальности.
По больнице ходили посетители, и в саду раздавались голоса.
Я поймала себя на мысли, что завидую своему пациенту: на нем не лежит никакой ответственности, он в любой момент может спрятаться от действительности, провалившись в сон.
Я осторожно положила руку на его грудь. Он задышал глубже.
«Что тебе снится?» – подумала я.
Он передернулся и открыл глаза.
– Скоро ужин… – зачем-то заметила я.
Герман попытался поднять руки, но его сковали ремни. Он недовольно посмотрел на меня
– Это не я! – вырвалось у меня оправдание.
Он раскрыл ладонь, и я вложила в нее свою руку. Мой подопечный улыбнулся, но потом закрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Тебе плохо здесь?
Он внимательно смотрел на меня, бережно прощупывая косточки моего запястья.
– Не пора ли нам начать раскрашивать черно-белую реальность?
Он отрицательно покачал головой.
– Думаешь, рано?
«Ну да, я же тебе еще не доказала, что действительность лучше твоего мира».
– Ты чего-нибудь хочешь? – заботливо спросила я.
Он осмотрел меня с головы до ног, задерживая взгляд на каждом участке тела, затем усмехнулся с каким-то недвусмысленным намеком, поднял бровь и дерзко впился в мои глаза.
Я нисколько не смутилась, хотя прекрасно поняла – чего именно он хочет. Я сделала ответный жест: подняла левую бровь и усмехнулась. Приняв решение ни слова ему не говорить, я продолжила общение на невербальном уровне.
Началась
