цепную реакцию ядерного деления. В результате материя без остатка переходит в энергию. Это открытие, скажу я Вам, на грани фантастики – значение и масштабы перспектив его трудно переоценить.
На исходе третьих суток нашего с Любой марафона Костыль позвонил:
– Гладышев, ты сам-то читал, что написал?
Нет, не читал – избаловал меня Билли своей непогрешимостью.
– Что произошло, Эдуард Эдуардович?
– Ты бы ещё в газетке это напечатал.
– Для чего?
– Вот и я говорю – для чего. Ты что неучем прикидываешься, советник? У тебя почти вся глава об энергетике и приложение к ней – строжайшая государственная тайна. Ты где эту идею подсмотрел?
Я не понимал, о чём идёт речь, и на всякий случай буркнул:
– В женской бане.
– О! Достойный ответ на неумный вопрос. Когда выходные кончать думаешь?
– Завтра, думаю.
– Жду у себя….
На следующий день в кабинете Сахалинского губернатора.
Он положил передо мною изъятые из доклада страницы:
– Что это?
Но я уже был готов по теме.
– Дарю идею.
Этого Кастиль не ожидал. Он пожевал нижнюю губу, размышляя.
– Чревато.
– Другое предложение: отдайте авторство в Центр ядерных исследований, при условии, что они переедут на Сахалин, или откроют у вас филиал.
– Ты, Гладышев, чокнутый. Но, видимо, на таких и держится наука….
Костыль напросился на приём к Президенту и улетел на следующий день. Люба собралась к себе на Итуруп. Уговорил её остаться ещё на пару дней – там дела, там нам будет не до любви….
Лежим в постели в своём номере. Вдруг Люба села.
– Гладышев, хочу стать президентом компании.
– Какой компании?
– «Океан».
Наморщил лоб, всем видом выражая, что не сведущ в вопросе.
– Не притворяйся – ты знаешь, о чём речь. Поговоришь с Президентом?
– Вот что угодно только не это – ни за себя, ни за тебя начальство просить не буду.
Лицо Любаши напряглось, в глазах растаяла нежность.
– Ты меня не любишь.
– Парирую тем же.
Жена моя вздохнула и отвернулась, положила голову на колени – Алёнушка на берегу пруда. У неё лодыжки Нефертити. Я подсунул голову под её согнутые колени и начал целовать их (лодыжки). Целую и глажу, целую и глажу.
– Родная, зачем тебе эти заморочки? Давай лучше ребёночка заведём, а?
Люба раздвинула колени и сунула мне кукиш под нос.
– Вот тебе ребёночек.
Она спрыгнула с кровати и начала одеваться.
Грубо. Я обиделся. Лежал и наблюдал, как она собрала вещи и вышла. Вы представляете:
