реагента в капсулах снова потемнел, а через два шага от них высветлился до цвета нормального фона.
Через три шага цвет вновь потемнел. Через четыре с половиной шага высветлился. А когда я шел от двери, зоны усиления и ослабления фона располагались на другом расстоянии друг от друга.
– Скажи, – задумчиво протянул я, – а у экспертов есть фотографические аппараты с магочуствительными пластинами?
– Везут из центральной лаборатории, он у нас один.
– Это хорошо, что везут.
Похоже, с финансированием у них совсем плохо.
Жутко не люблю, когда посторонние в моей лаборатории хозяйничают, но ради такого важного дела, может, пригласить экспертов особого отдела к себе? И место преступления совсем рядом…
Пол едва ощутимо содрогнулся, несколько хлопьев сорвалось с балдахина, спланировали на тело и оплетавшие его корни.
Мы с министром переглянулись.
На улице раздался рев.
Да что там еще?
Выглянула в окно, но окна не было. Лишь стена, обои которой светились, озаряя комнату «дневным» светом. Потрогала стену: холодная и твердая.
Навернулись слезы: да что за дом такой сумасшедший? То замуровывают, то… опять замуровывают. Стиснув руку девочки, потащила ее к двери. Коридор снаружи оказался не тот, через который я пришла: окон не было, освещался он лампами без плафонов (как мой подъезд) и был в пять раз короче предыдущего. И двери были не пылесборниками с фигурной резьбой, а нормальные такие, гладкие, с прямыми гладкими ручками.
Я поняла: на самом деле ничего этого не происходит.
Я просто не знаю как, не знаю откуда и непонятно зачем достала колеса…
Вот не надо было в прошлые выходные с племяшкой «Гарри Поттера» пересматривать с его говорящими портретами, своевольно перемещающимися лестницами, меняющим конфигурацию автобусом и прочей волшебностью. Еще немного, и мне начнут мерещиться гиппогрифы, гримы и дементоры во главе с тем-кого-нельзя-называть.
Где-то за стеной опять громогласно взревели. Даже если галлюцинация, от издавшего рев хотелось держаться подальше.
Пол завибрировал. Сначала мелко, едва ощутимо, потом осознала: землетрясение! Оно усиливалось, стены ходили ходуном. В комнате, где я нашла ребенка, что-то разбилось. Обхватив девочку, встала с ней в дверном проеме: при землетрясении это относительно безопасное место.
Дом заскрежетал.
Только бы не упал. Держись, домик!
Вибрирующие стены стонали, будто от боли. Казалось, дом сейчас треснет и развалится. Дрожание пола усиливалось, он пошел волнами, словно был мягким. Коридор собрался гармошкой, только дверные проемы остались прежнего размера. Стены медленно разглаживались.
Хотелось зажмуриться: настолько фантастически и неестественно это выглядело. Но страшно закрывать глаза. Маленькие пальчики переплелись с моими. Девочка мне улыбнулась. И в общем испуганной не выглядела.
Тут что, меняющие
