детишек побалуйте, – я хоть и в темноте заходил в дом, да видел обувку возле дверей, детская она.
– Спасибо тебе, не откажусь. Трое у меня, а батьки-то нет, тяжко… – вздохнула женщина. – Войну прошел, с самого начала их буксир в море ходил, конвои водил, японцев отгоняли, а вот в мирное время сгинул… – Слезинка покатилась по ее щеке, а я вспомнил ту войну. Да уж, бывает же.
Хозяйка зажгла лампу и, собрав нехитрый стол, села ужинать со мной, это я настоял. Вообще, несмотря на ее упоминание о детях, женщина была отнюдь не старой, максимум лет тридцать, я-то постарше буду. Просто в это время вообще люди выглядят как-то старше. Валентина, а хозяйка представилась именно так, мне понравилась. А самое плохое для меня было в том, что я ей, видимо, тоже. Почему плохо для меня? Так я ж уеду завтра, не хотелось оставлять о себе дурное мнение, да и зря надежду дарить человеку это также не по мне. Валентина, конечно, открыто ничего не говорила, но я видел, как она на меня смотрит. Черт, у нее явно мужика не было очень давно, а тут я, посреди ночи…
Все-таки или мне почудилось ночное поведение Валентины, или она просто не решилась на действие, но ночь прошла так, как и должна была. Я мирно продрых аж до девяти утра, а утром меня ждал хороший завтрак. Словно я всю ночь как раз трудился, а не спал.
– Куда ты сейчас? – Валя сидела напротив, как и ночью, и, подперев ладошкой щеку, грустно смотрела на меня.
– Мне нужно возвращаться, я на номерном работаю, могут и дело завести…
– Да-да, конечно, – одними глазами выразила эмоции женщина, – на поезд пойдешь?
– Схожу, но не знаю, будет ли что-то в ближайшее время. Скорее всего, придется на попутках добираться.
– Далеко тебе. Ты сам-то с Куйбышева, или туда только на работу приехал?
– Да я с Ярославля, слышала о таком городе?
– Конечно, это ведь недалеко от Москвы?
– Километров триста. Как на фронте ранили, списали из армии, так я, как был в госпитале в Куйбышеве, так там и остался. Чего, думаю, мотаться туда-сюда.
– Молодец. А где воевал? – Да, война еще долго будет в памяти людей.
– В Сталинграде.
– Вот же тебе выпало… – аж закрыла ладошкой рот женщина.
– Да ничего. Бывали и похуже места. Но, согласен, трудно было.
– Да уж, мужики. Хлебнули вы… – кивнула Валя, думая о чем-то своем.
– Валентина, да о чем ты? – воскликнул я эмоционально. – Как будто в тылу лучше было? Я с сорок третьего списанный, уж повидал, как в тылу живут. Да вам памятники надо ставить при жизни, за ваш труд и выдержку. Тянуть детей, работать на износ, вот кто уж натерпелся, так это вы, труженики тыла! Знаешь, чего навидался я в покинутых деревнях и селах? Врагу не пожелаешь, в этом и наша, мужиков, вина, что фрица так далеко пустили, – я нисколько не преувеличивал, действительно так считал. Очень, очень трудной была жизнь в тылу. Да, там, где было далеко от фронта, может, и полегче, но думаю, ненамного. Кушать-то везде одинаково хочется. А дети? Сколько их от голода умерло…
– Спасибо
