вверх. Невероятно, но в прогал между домами просачивается ополовиненная луна. Она похожа на сытое брюхо альбатроса. А длинные волнистые облака похожи на водоросли.
Дель арте.
Жизнь.
Жизнь прекрасна.
Районное терапевтическое
Потребовалось посетить участкового терапевта районной поликлиники. Записалась. На восемь сорок восемь утра. Врач Керакасян. Выучила талон наизусть. На всякий случай. В восемь сорок восемь поскреблась в скромную больничную дверцу. Протянула рыхлой, лысеющей пробором, волоокой армянке средних лет выученный талон. Ничего не подозревая.
Армянка между тем нехорошо побагровела и рявкнула
– Вы куда пришли?!
– К вам, – слегка растерялась я, но вспомнила информацию, которую зазубрила и уверенно её озвучила.
– Так я не Керакасян! – закричала терапевтша. – Степанченко заболела! Дежурный врач Степанченко! Я её заменяю! Я до одиннадцати не Керакасян!
– А кто? – глупо спросила я.
– Так Степанченко же! – Керакасян отмахнулась от меня, как от кошки-попрошайки. – Ступайте к терминалу! Возьмите новый талон! К Степанченко!
Я спустилась на пару этажей вниз. На робкие ласки больничный терминал не реагирует. Потому я поцеловала его взасос полисом обязательного медицинского страхования. Несколько раз. Итогом терминал лениво выдал, что запись к участковому терапевту для меня невозможна. Я призвала разъясняющую медсестру.
– У вас время не вышло, – зевнула медсестра, разобравшись в ситуации и почесав себя подмышкой.
– Какое время и куда не вышло? Я должна помереть? – слегка вскипела я. – Чтобы записаться на приём к Степанченко?
Медсестра мутно на меня посмотрела:
– Терапевт принимает пациента двенадцать минут. Керакосян вас ещё принимает. Ждите.
Я подождала. Возобновила интимные лобзанья полиса и терминала. Терминал вновь отказался выдать мне пропуск в кущи.
– Сбой системы. Подождите ещё двенадцать минут, – посоветовала медсестра. Она ошивалась рядом: очевидно, ей стало любопытно.
Я ещё подождала и опять возобновила. Итог был прежним.
– Ну?! – умеренно угрожающе, как не очень плохой парень из боевика, обратилась я к терминалу.
Медсестра совсем проснулась и развеселилась:
– Вы ему не нравитесь. Давайте я попробую!
Она отобрала у меня пластиковый документ, призадумалась, пошептала и вроде бы даже поплевала через плечо. И терминал разродился заветной бумажкой. Медсестра бегло её осмотрела. И просияла лицом
– К Степанченко! Идите, идите!
Я вторично зашла в участковый кабинет. Отдала мимикрировавшей в Степанченко Керакасян свежий талон. Армянка начала изучать его, пошевеливая чудовищно толстыми бровями. Сопоставила изученное с данными моей амбулаторной карты, выпучила глаза, озлилась пуще прежнего:
