пением молодой девушки.
За окном начались сумерки, и я убрала учебник на место, продолжая слушать шелковистые песни.
В скором времени вернулась и Али с Грэгом.
На этом музыка кончилась.
– Ты почему не переоделась? – сразу же спросила тетя, когда я вышла к ней в коридор.
Она, как и обычно, выглядела уставшей и замученной. Ее волосы были перепутаны и электризовались. Со строгим видом она раздевала сына, и он, видя, что в случае чего, она способна его наказать, послушно стоял смирно.
– Совсем забыла, – ответила я и хотела направиться к себе, как снова услышала ее недовольный голос:
– А на стол ты накрыла?
Послушно я прошла на кухню, открывая холодильник.
– Уйди отсюда, – строго проговорила она, оказавшись рядом, – иди переодевайся.
Я молча вышла из кухни в коридор, где Грэг уже нашел себе развлечение. В футболке и колготках он пытался открыть банку с гуталином.
Слыша, как тетя принялась накрывать на стол, я подошла к племяннику.
– Отдай сюда, – потребовала я, пытаясь вырвать баночку, но мальчик крепко сжал ее руками, а по его раскрытым золотисто-карим глазам я понимала, что, если у меня и получится отнять у него его игрушку, слез не миновать.
– Нет, – по-детски плохо приговаривая буквы, ответил он.
– Это не игрушка, Грэгори, – строго проговорила я, пытаясь повторить интонацию Али.
Не успел ребенок разжать пальцы, как позади я услышала недовольное сопение тети, а от ее неожиданного крика от испуга присела на корточки.
– Что тебе от него нужно?
– Гуталин забрать хочу, – тихо ответила я.
Слез было не миновать.
Меня выпнули из коридора к себе в комнату, с требованием развесить форму на плечики в шкаф в след. Гуталин Али у сына все же забрала, крича на него и пытаясь разжать его посиневшие от сопротивления пальцы.
Пока я переодевалась в шорты и футболку, в которых ходила по дому, Грэг обливался слезами, сидя на стульчике на кухне, а Али накрывала на стол.
После ужина настроение тети повысилось, и я решила выяснить все, что днем вызвало множество вопросов.
Она была со своим сыном у себя в комнате, и мне пришлось нарушить их идиллию стуком в дверь.
– Али, – обратилась я, бросая на нее взгляд через приоткрытую дверь.
Она сидела в мягком кресле, наблюдая, как Грэг играет.
– Проходи.
Я редко бывала в этой комнате, так как всегда уважала ее личное пространство, поэтому чувствовала себя очень неуютно проходя внутрь.
Комната была больше моей. Она умещала в себе шкаф, тумбу с телевизором, два кресла, широкую кровать и кроватку Грэга.
Я расположилась во втором кресле, прижав коленки к груди.
– Как твой сегодняшний день? – спросила Али.
– Очень много непонятного, – ответила я, вспоминая вопросы, –
