противника и тем, что на стороне финнов сражались «отборные гитлеровские войска». Августовские бои на Карельском перешейке газеты расписывали примерно в таком ключе: «В орудийных расчетах оставалось мало солдат. Младший лейтенант командовал боем и в то же время стрелял сам, попеременно из двух пушек. Гитлеровцы предложили артиллеристам сдаться в плен, обещая сохранить им жизнь. В ответ гремели залпы. Гитлеровцы в суеверном ужасе отступили от батареи… Кокорин терял последние силы, когда здоровенный фашистский офицер (?) сбил его с ног и навалился всей тяжестью тела:
– Сдавайся, русс!
– Как бы не так! – крикнул Кокорин и выдернул кольцо гранаты. Герой-санитар погиб непобежденным». (Послевоенным поколениям советских историков путем кропотливых исследований удалось установить, что пограничник-санинструктор на самом деле кричал: «Чекисты в плен не сдаются!» Смотри «Историю Ленинградского военного округа».)
По решению Военного совета Ленинградского фронта, принятому 1 сентября, 23-я армия, в командование которой вступил генерал-майор А.И. Черепанов, заняла рубеж Карельского укрепрайона (№ 22), проходившего по границе 1939 года, от Финского залива вдоль реки Сестры к Ладожскому озеру.
Относительно дальнейшего хода событий мнения летописцев расходятся. Согласно советской версии: «В течение сентября 23-я армия во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом и Ладожской военной флотилией отразила все попытки финских войск прорвать нашу оборону на рубеже Карельского укрепленного района и, нанеся врагу большой урон, заставила его перейти к обороне. Закрепившись на этом рубеже, советские войска успешно отбивали атаки противника. План немецко-фашистского и финского командования ударом через Карельский перешеек прорваться к Ленинграду и совместно с войсками группы армий «Север» овладеть им потерпел крах».
Нетрудно сорвать действия противника, которые он не собирался предпринимать. Только на это по своему состоянию и была способна наголову разбитая 23-я армия. У финнов не было никакого плана по «овладению» Ленинградом ни совместно с немцами, ни без них. Правда, в августе и сентябре сначала фельдмаршал Кейтель, затем начальник штаба ОКВ генерал Йодль дважды обращались к высшему финскому руководству с предложениями принять участие «в данном предприятии», но оба раза получили твердый отказ, о чем сделал отметку и генерал Гальдер: «Командование финской армии не хочет, чтобы ее войска наступали с Карельского перешейка дальше старой государственной границы». Маршал Маннергейм, помня об ограниченном людском потенциале страны, стремился сохранять жизни своих солдат. Атаковать Ленинград в обстановке, когда исход мирового конфликта был еще туманен и победитель не определился, представлялось невыгодным и с политической точки зрения. Определенную роль сыграло оказанное по просьбе Кремля дипломатическое давление на Хельсинки, охладившее пыл идеологов Великой Финляндии. В начале сентября британский премьер сообщал Сталину: «Мы окажем любое возможное давление на
