и вручение ей приданого – были запечатлены во фресках собора Санто-Спирито, изображающих жизнь папы Сикста IV:
«Налево от прекрасного алтаря, воздвигнутого Палладио, на высоте свода виднеется стенная живопись. Она более поздняго происхождения, чем остальныя картины. Изображает она Зою, склонившую колени перед папой. Рядом с Зоей художник поместил, точно так же на коленях, ея жениха. Оба увенчаны коронами. Папа изображен вместе с Андреем Палеологом и Леонардо Токко64. Он протягивает Зое кошелек. Два почти тождественных латинских эпиграфа, сохраненные Форчелла, раскрывают имена изображенных лиц и разъясняют смысл фрески, к
сожалению, сильно пострадавшей от реставрации».65
Конечно, преподнесенные в качестве приданого «возлюбленной дщери Римской Церкви» пять-шесть тысяч дукатов заметно уступают ста тысячам дукатов для кипрской соперницы Софьи «дочери Венеции» Екатерины Корнаро. Однако ведь и задачи «родителей» были разными. Венеция вскоре дождалась процентов от своего вложения, уже через несколько лет получив Кипр. Папа Сикст IV прибыли не дождался. Его «возлюбленная дщерь», едва ступив на русскую землю, тут же вспомнила свое православное вероисповедание и напрочь забыла о своем «латинстве», принудив даже упрямого папского легата Бонумбре с его «неограниченными полномочиями» чтить православные святыни уже в первом на ее пути русском городе Пскове.
Впрочем, жизнь иногда странным образом воздает за старания. В конечном итоге Венеция довольно быстро по историческим меркам потеряла Кипр навсегда, а именно Россия спасла Европу не только от татар, но и от турок. Хотя, возможно, не навсегда.
Папа позаботился не только о том, чтобы византийская бесприданница предстала перед женихом в достойном виде. Глава Римской церкви похлопотал и о том, чтобы путь Софьи по Европе был почетным и приятным. Он, как прежде и кардинал Виссарион, разослал по всем крупным городам, через которые должен был проследовать караван принцессы, письма с просьбой принять ее лучшим образом. Известны грамоты Сикста IV к старейшинам Болоньи, городу Нюрнбергу, проконсулам Любека. Содержание их почти тождественно. Одно из них, помеченное 21 июня 1472 года, адресовано герцогу Модены:
«Наша дорогая дщерь во Христе, знатная матрона Зоя, дочь законного наследника Византийской империи, славной памяти Фомы Палеолога, спаслась от нечестивых рук турок. Она укрылась под сенью апостольского престола после падения столицы Востока и опустошения Пелопоннеса. Мы приняли ее с любовью и с честью, как любимую Свою дочь. В настоящее время она отправляется к своему супругу, с которым она Нашими заботами недавно сочеталась браком. Она едет к нашему дорогому сыну, благородному Государю Ивану, великому князю Московскому, Новгородскому, Псковскому, Пермскому и т. д., сыну покойнаго знаменитаго великаго князя Василия. Мы храним славную происхождением своим Зою на лоне милосердия и желаем, чтобы всюду приняли
