спину. Вот и все.
Прикрыв глаза, медленно выдыхаю. Как сказать Лазареву, почему я не могу заставить себя поведать о свободе Тимуру, если сама не до конца поняла?
Сейчас Тим близко, и наши отношения совсем на ином уровне, чем вначале. Я просто боюсь, что стоит ему узнать о свободе, как он моментально переключится. Нет, не станет вредить и хамить, как вначале. Конечно же, нет. Просто он погрузится в размышление о будущем, в страстное ожидание свободы, и на все остальное ему будет плевать. Да, он будет благодарен мне до безумия за свободу, за возможность вернуться к нормальной жизни. Но при этом будет страстно мечтать поскорее упорхнуть прочь, чтобы рабство, Ви Эйра и я вместе с ними остались далеко позади. Будет отмечать каждый день в календаре, как я делала это раньше.
– Чего ты боишься? Я никак не пойму, – Лазарев смотрит в упор, не моргая, ожидая от меня честного ответа.
Зря. Меня под пытками не заставят признаться в том, что происходит. Это моя тайна, и я хочу похоронить ее глубоко-глубоко, чтобы никто и никогда не смог докопаться.
Он понимает, что говорить не буду, и только качает головой.
– Эх, Васька, Васька, – с тяжелым вздохом поднимается на ноги, – вот вроде умная, смышленая, но иногда …
– Что иногда? – подозрительно смотрю на него, потому что кажется, будто он говорит не только о Тимуркиной свободе.
– Ничего, – парень уходит, оставив меня в каком-то взвинченном состоянии.
Весь вечер не нахожу себе места. Брожу из угла в угол по комнате. Думаю. О словах Ника. Он прав во всем, я и сама приходила к тем же выводам и не раз, но…
Черт побери, как же надоело это "но"!
Вспомнила его отца, который будет тянуть до последнего с приездом, потому что не хочет напрягать Тимура своим появлением. Не хочет, чтобы Тимур чувствовал себя некомфортно из-за того, что его видят в таком статусе. Мудрый мужик.
Я тоже этого не хотела. Кто бы знал, как я мечтала встретиться с ним при других обстоятельствах. Мечтала, чтобы между нами железной стеной не стоял статус раб-хозяйка. Он все портит, пачкает, сводит на нет любые положительные сдвиги в отношениях. И Никитка прав, что Тимур сейчас в подвешенном состоянии, и как бы все не было спокойно, он не знает, чего ждать от жизни через день, через неделю и уж тем более через пару месяцев.
Может, все станет лучше, если я ему расскажу? Он поймет, что скоро станет свободным, воспылает ко мне пламенной любовью, и оставшиеся два месяца мы проведем, купаясь в идиллии, и дальше пойдем по жизни, крепко держась за руки.
Маловероятно.
Я бы на его месте после таких новостей была бы нацелена только на одно: вытолкать из своей жизни, своей памяти все, что связано с этим периодом. И меня в том числе. Поскольку я хоть и положительный, но все-таки эпизод, являющийся частью трехлетнего ада. Он будет благодарен до конца дней своих, но при этом будет страстно желать забыть.
Казалось бы, нелепая проблема, высосанная из пальца. Если любишь человека, то скажи
