слышать, но мой профиль – дети.
– Доктор Делавэр, – произнесла Кристин Дойл-Маслоу так, будто мое имя звучало диагнозом, – пациентка запросила вас. Или вам предпочтительней, чтобы я сказала ей о вашей полной незаинтересованности?
– Вы психотерапевт?
– Не поняла?
Я повторил вопрос.
– Какое это имеет отношение к делу? – Она фыркнула.
«Потому что навыков работы с людьми у тебя, черт возьми, ни на понюх».
Вслух я сказал:
– Какую помощь мисс Чейз получает через ваше агентство?
– Мы – не агентство. Мы – исследовательская программа, нацеленная на выяснение и оценку фактов. Сюда входит и полномочие присваивать код «пятьдесят один пятьдесят», потому что он относится к оценочной категории. Как и те, кому его присваивают.
– А выяснение фактов?
– Хорошо, мистер Делавэр. Я сообщу ей, что у вас нет желания…
– Где вы располагаетесь?
– В Уилшире, возле Вестерна. И чем раньше вы приедете, тем лучше. Она не из разряда беспечных туристов.
Глава 3
Полистайте как-нибудь бульварный журнал пятилетней давности – и, возможно, там вам встретится фото Зельды Чейз в сексуальном наряде, экземпляр элитной породы Actressa gorgeousa[2].
Ногастая, фигуристая, блондинистая, вся в стиле и глянце, готовно бликующая на камеру своей высокомерно-томной улыбкой, полной осознания своего генетического превосходства.
Проведите с Зельдой Чейз какое-то время – и все это отшелушится эмоциональной перхотью.
Приплюсуйте сюда ранимого ребенка – и откуда ни возьмись начнут усугубляться проблемы.
Консультациями по опекунству я занимаюсь вот уже сколько лет, и многие судьи мне доверяют, но то предложение работы поступило мне от психиатра Зельды.
С Лу Шерманом мы уже не один год состояли в профессиональном знакомстве – обычно родители в ходе процесса отсылались к нему, а их отпрыски – ко мне. Когда он позвонил мне тем июньским вечером, я ожидал чего-то примерно из той же оперы.
– Здесь все не так однозначно, Алекс, – поведал мне Шерман.
– Как это понимать?
– Дело тонкое. Может, пообедаем вместе?
Офис Лу находился в Энсино, но меня он пригласил в «Муссо и Франк» на Голливудском бульваре – замшелый панегирик голливудской славе, храбро держащийся на плаву среди рифов изменчивого, а местами и опасного миража, именовавшегося когда-то Городом Кино.
Прибыл я, по своему обыкновению, вовремя, застав Лу в угловой кабинке на северном конце большого, украшенного по периметру фресками обеденного зала. Перед ним стоял уже изрядно початый бокал мартини, наверняка лучшего во всем Лос-Анджелесе.
Не награжденный от природы высоким ростом, Лу делал себя крупнее на свой манер: сидел с бесстрастным лицом и прямой, как шомпол, со слегка приподнятым подбородком – то ли заслуга армейской выучки, то ли пережиток непокорности притеснениям на школьном дворе.
Казалось,
Шикарная актриса (
