предупреждение, вот только Матильде оно не пригодилось. Нежна? С этим? Да ее трясет от отвращения! – Шевалье Д'Амарьяк наш самый дорогой гость!
Матильде очень хотелось сказать все, что она думает о гостях-извращенцах и честности Жозефины, но она подозревала, что от скандала толку не будет. Этот шевалье, мать его жаба, лишь порадуется бесполезному сопротивлению.
Ага. Сопротивлению, значит, порадуется… ну точно! Жозефина же сказала – будь нежна. Понял, не дурак, дурак бы не понял…
Глубоко вдохнув и задержав дыхание, чтобы немножко успокоить бешеный пульс, Матильда кинула на шевалье внимательный взгляд. Извращенец – определенно. Наверняка садист. Заводится от сопротивления. Что ж, если невозможно избежать насилия, можно хотя бы обломать ему кайф. Расслабиться. Притвориться няшечкой.
Все внутри нее орало и возмущалось, требовало убить сволочь на месте и сплясать на трупе, но Матильда заставила себя расслабить плечи, разжать кулаки и мило улыбнуться.
– Идемте, дорогой гость. – Она бы пропела, если бы не горло чуть меньше перехватывало, но ничего, и так сойдет.
Судя по нахмуренным бровям шевалье, покладистость ему не понравилась.
Вот и хорошо. Вот и отлично. Я буду милой девочкой, ты расслабишься, зазеваешься, а у меня на кровати такие прекрасные мягкие подушки… и руки у меня сильные…
О черт. О чем она думает? Какие подушки?! Даже если ей удастся придушить мерзавца, ее же саму за это убьют! Сошлют на каторгу, что еще хуже! И никакой юрист не поможет. Нет, нет, надо как-то это пережить. Перетерпеть. Без истерики и агрессии.
Ненавижу. Как же я вас всех ненавижу!..
Мерзавец молча шел следом, ощупывая и раздевая Матильду взглядом. Давя на психику. И у него это отлично получалось. Потому что когда он дотронулся до нее – уже в комнате, едва зайдя – она вздрогнула и едва не заорала. То есть вскрикнула, но тут же задавила крик и заставила себя замереть, не пытаться спрятаться от него под кровать или выпрыгнуть в окно. Зарешеченное, кстати. Художественной ковки решетки, с амурчиками.
– Прямо святая невинность. Неужели ты даже краснеть не разучилась? – Мерзавец развернул Матильду к себе лицом и медленно, с нескрываемым наслаждением провел пальцами по горящей щеке.
Подавив отчаянное желание зажмуриться и врезать ему по яйцам (по глазам видно было – примерно этого он и ожидает, даже надеется на сопротивление), Матильда глубоко вдохнула, смущенно потупилась и облизала пересохшие губы. Мерзавец хмыкнул. Недоверчиво.
– Не пытайся быть хорошей девочкой, все равно у тебя не выйдет.
– Отчего же, мсье, – хрипло от желания убить извращенца на месте возразила Матильда. – Я могу быть очень послушной. Как куколка.
Кажется, она не справилась с голосом, потому что мерзавец чертовски довольно усмехнулся – и рванул ее платье вниз, обнажая грудь.
Матильда вздрогнула, попыталась отступить и машинально прикрылась руками. В голове билось отчаянное: терпи, терпи!
– Прелестно,
