в Тыценковские охотничьи ботфорты. Лицо отошло от фиолетовых пьяных отёков: сразу как будто озлилось, подсохло, заострилось хищным ястребиным профилем.
Позади толпились барачные: тоже странно трезвые, подобравшиеся. Лишь один молодой парень едва держался на ногах, дышал перегаром. Непристойно завихлялся перед Андрейкиной мамой:
– Целуй меня, крошка! Целуй везде, восемнадцать мне уже!
Бросившегося с него с кулачонками Андрейку пнул как котёнка.
– Кончай трепаться. Этих, этих и эту с пацанёнком гоните в крайний дом. А с этим, – хахаль кивнул на дядю Эдика, – я сам поговорю.
Маленькое стадо из Татьяны, тёти Жанны, Андрейки и охающих свёкров погнали в крайний – Татьянин дом. Когда они уже входили в ворота, за их спинами внятно хлопнуло. Дико завизжала Верка.
– Быстрее, да быстрее же!! – рявкнул дядя Эдик. Всем своим большим телом налетел на «стадо», впихнул в ограду. Барачная охрана, отмахиваясь как от мух, пятилась от наведённого на неё пистолета. Тётя Жанна первая сообразила. С мужем с двух сторон навалились, закрыли тяжёлые железные ворота. С ржавым лязгом задвинули толстый засов.
Татьянин дом стал чем-то вроде штаба. Из тыценковского дома приволокли сейф. Поколдовали с кодом – открылся!
– Калаш есть! Цинки патронов, три. Ружья! Живём, – весело объявил дядя Эдик. Андрейка и Снежанка вертелись, путались под ногами. Всем мужчинам, даже свёкру, досталось по охотничьей двустволке. Андрейке и Снежанке досталось звонко по попе.
– Пока они скумекают подобие лестницы, у нас есть тайм-аут. Взять стремянки, рассредоточиться в углах по периметру, – отдавал приказы дядя Эдик. – Пока мужья кемарят – жёны чтоб глаз с барака не спускали. И наоборот. Главное: не дать голодранцам прорваться в посёлок.
– Мы канистру спирта за ограду перебросили, – тихо сказала Снежанкина мама. – Может, перепьются?
– Да не перепьются они! – раздражённо крикнул дядя Эдик. – Сухой закон ввели… Революционеры, так их!
Днём было не так страшно. Но чем ближе к вечеру – становилось тревожнее. У бараков наблюдалось какое-то движение.
– Подкрепление к ним прибыло. Из Выселков, что ли, – предположила тётя Жанна, засевшая в мансарде. Она вглядывалась в полевой бинокль.
Стемнело. Фонари не зажигали, чтобы враг не догадался о передвижениях внутри форта. Первый звук мощного удара заставил подпрыгнуть всех в доме. Вздрогнул сам дом и, кажется, даже земля под ним. Затем толчки стали равномерными.
– Ворота штурмуют, – сказал тётиЖаннин свёкор. Свекровь запричитала.
– Ворота не страшно, – сказал сосед, забежавший за прокладками (у жены от стресса началось). – Другое страшно…
Он не договорил. Раздался звон бьющегося бутылочного стекла. Под окном растеклась и заплясала огненная лужица, вспыхнули сухая травка вокруг.
