в ребро. Пробовал почитать на сон: попался растрёпанный Эдгар По, «Король Чума» – не помогло. Обычно в таких случаях он поддевал под старый, не сходящийся на животе китель вязаный набрюшник. Заложив коротенькие толстые ручки за спину, хозяйски прохаживался по улице.
Иногда добредал до «скворечника» – бывшего поста ГИББД. Забалтывался с ребятами, просиживал до третьих петухов. Петровна потом давала втык.
Рядом со скворечником, ещё по инициативе Ивана Кирсаныча, был воздвигнут постамент. На нём – красноречивее всякой пропаганды – памятник разбитому авто.
Было дело, прямо на глазах сотрудников ДПС. Серебристая красавица «мазда» из свадебного кортежа, в кольцах и лентах, – классически, показательно, как в блокбастере, влетела в бетонное ограждение. Сзади её от души припечатала мчащаяся следом машина.
Что там от той «мазды» осталось – комок шоколадного серебра. Будто гигантский малыш шоколадку съел, а бумажку грубо смял в мячик.
Позже рядом водрузили ещё сладкую парочку. Лобовое столкновение: «окушка» врезалась в пассажирскую газель. Выглядывала оттуда попкой, как младенец из лона матери.
Потом пост перевели на кольцевую. А к памятнику уже стихийно волокли дорожный бой, не разбирая: колоритно – не колоритно. Глазом не моргнули – выросло настоящее автомобильное кладбище.
Местный железный король (кличка «Ржавый») огородил свалку, поставил вагончик, посадил туда сторожа. Иван Кирсаныч, за неимением другого собеседника, скорешился со сторожем Николаем и с ним говорил «за жизнь».
Потом Ржавый осел то ли на личном океанском острове, то ли в тюрьме в Сибири. Опечатанная бесхозная свалка приходила в упадок. Покорёженные машины покрывались снегом, поливались дождём, прорастали осотом и пыреем, превращаясь в нагромождение ржавых остовов.
Вот мимо какого печального места брёл сейчас Иван Кирсаныч. И уже озяб, и подумывал: не вернуться ли ему под тяжёлый, тёплый неласковый бок Петровны…
Как заметил в окошках вагончика свет. «Хорошо бы это был Николай. Кому ещё в этот час здесь быть, как не Николаю?» – обрадовался Иван Кирсаныч. Очень кстати было опрокинуть алюминиевую кружку с разбавленным спиртом, который всегда водился у сторожа, закусить мятым, в крошках скорлупы и табака, крутым яйцом, поболтать со старичком…
***
Он толкнул дверцу вагончика. Вот те на: народу – как семян в огурце. Сидят за сколоченными на скорую руку столами. Из знакомых на другом конце стола – таксист Серёжка, на каждом колене восседает по игривой девице. Махнул рукой: «Привет, дядь Вань».
Женщина, ближе всех к дверям, невзрачная, в платочке, потеснилась. Иван Кирсаныч, усаживаясь, основательно её придавил («Уп-па! Виноват»).
– Вам водочки? Салатику? – ухаживала соседка.
– А что за мероприятие? – поинтересовался Иван Кирсаныч.
– Мы иногда сюда съезжаемся, – пояснила женщина. –
