князей – только успевай отряхиваться. Да только не уберег я его, свое неверное счастье.
– Как же так?
– Захотелось шевалье в коллекцию и четвертого орла, цесарского, и тут-то ему неведомый завистник тофанки и подсыпал. А я с противоядиями – ну, так себе… Да и нет противоядия пока что от аква тофаны. Вот я и осиротел – отправился мой шевалье в фамильный склеп, а я – к дядюшке, обратно, в Москву, в дерьме и позоре.
– Так ты, выходит, с алхимией – накоротке? – оживился Трисмегист.
– Я лекарь, – отвечал Яков, как будто извиняясь, – От кашля могу микстуру состряпать, или от колик, или чтоб не спать всю ночь. Или – чтобы, наоборот, уснуть.
– Или микстурку, после которой человек как на духу все тебе выложит…
– Есть и такая, только для нее – эфедра нужна, – легкомысленно отозвался Яков.
– Я тебя в Москве разыщу, – пообещал явно вдохновленный Трисмегист, – пошепчемся.
Они прикончили флягу с водкой. Фимка в своей одеяльной куколке вполне натурально посапывал – спал, не притворялся.
– И нам надо ложиться, – спохватился Яков, – завтра дорога.
– Может, еще по одной? – предложил искуситель-монах и потянулся к другому своему голенищу, – Завтра в карете выспишься. Вряд ли тати еще полезут – у них эстафета, весь тракт уж наслышан, как мы отбились.
– У них что, как у дипломатов – почта? – удивился Яков, принимая из рук второй уже шкалик.
– Вроде того. Не хотелось нам славы, да увы – нашла и за печкой, – без радости признал монах.
– Погоди, Иштван, если вы с приятелем – не монахи, для чего ж вам икона? Не заместо же доспеха, в самом деле?
Трисмегист Иштвана проглотил спокойно, а за икону, видать, обиделся.
– Думаешь – раз лихой человек, так сразу и нехристь? – он задумался, почесал в голове, ероша тонкие белые волосы, – Это непростая икона, лекарь, она многое может. И ждут ее в Москве – не дождутся. Слыхал, наверное, про черных богородиц, и про матку бозку Ченстоховску – что они умеют?
Яков уже видел однажды черную мадонну, в Испании, в католическом монастыре. То была статуя с темным, как у арапов, лицом. Шевалье де Лион, покойничек, рассказывал, что мадонна умеет исполнять желания, но исполняет их так, что потом сам не будешь этому рад. Яков хотел было подложить мадонне записочку – просьбу о благосклонности одной испанской доньи, да шевалье отговорил – сказал, что, даже если дело и выгорит, потом или от доньи вовек не отвяжешься, или помрет она под тобою, или наградит чем – и Яков побоялся, не стал чернавку ни о чем просить. Значит, есть где-то и такие же иконы…
– Я слышал, как черные мадонны желания исполняют, – сказал он Трисмегисту, – Ты что ж, украл ту, польскую?
– Не, это список, – протянул монах, – Да только список неточный, вполовину парсуна. Вот, угадаешь, чья?
Он распеленал четырехугольный сверток, отогнул рогожу, и в самом деле,
