туда, куда не нужно.
– Слава богу, – сказал я, наконец-то шагнув за порог.
Там, за порогом, в лицо ударил яркий солнечный свет. Мягкий порыв ветра погладил шершавые щеки.
Я огляделся по сторонам.
Вид из моего любимого окна в «комнате для медитаций» был иллюзорно прекрасен. Но настоящее живое присутствие – это совсем другое дело.
Я сделал шаг вперёд.
– Здравствуй, мой прекрасный мир!
Эти слова вырвались из меня сами собой. А потом я внезапно заплакал.
«Что со мной?»
Слезы текли и текли, капали на деревянный настил крыльца.
«Почему я плачу? Зачем? Какова странная причина такого неожиданного пробуждения эмоций?»
Вокруг не было никого из людей. Да и инопланетяне куда-то задевались. Оставалась лишь вычурная природа. А значит, никто не мог ответить на мои слезливые вопросы. Трава, горы, небо, песок – все они представляли собой одно сплошное молчание.
«Почему?»
Я задрал голову высоко вверх. Я продолжал лить слезы.
Мне было больно.
И в голове свербел один и тот же закадычный вопрос:
«А если бы здесь был некто с даром речи? Что тогда?»
Интересный вопрос.
Целых триста лет я жил в идеальном жилище с идеальным видом из окна и идеальным слугой. И сегодня это закончилось.
«Я знал, что так будет?»
Конечно же, знал. Более того, надеялся и верил.
Деревянное крыльцо было невысоким. Оно имело всего три ступеньки, выкрашенные в лиловый цвет.
«Кто-то его красил. Наверное, каждый год, обновляя поверхность, нивелируя последствия солнечных вспышек и проливных дождей. И кто же он? Где он?»
Я сделал шаг прочь от дома. Деревянный настил под ногами приятно заскрипел. Это было что-то новое, не обрамлённое в трехсотлетние привычки. От этого наслаждения даже слезы отступили.
– Ура! – вырвалось из груди.
И словно окрылённый новизной лёгочных вибраций, я резво спустился по ступенькам, затем пошёл дальше, не стал останавливаться.
Когда кончился деревянный настил, начался шуршащий под подошвами песок. Ему на смену пришла мягкая сочная трава. Я шагал вперёд, почти бежал, не желая останавливаться.
И вдруг…
– Ай!..
Так мне пришлось убедиться, что зачастую от наших желаний мало что зависит. Я не стал исключением. Инерция движения сделала мне очень больно. Я со всего маху угодил носком правой туфли во что-то очень твёрдое и в результате едва не переломил большой палец.
«Что ж так больно?» – спрашивал я, хватаясь рукой за раненую ступню.
Но правильнее было бы спросить:
«А во что я собственно врезался?»
Я действительно задал этот вопрос, но только позже, когда боль в большом пальце пошла на убыль. И тогда я смотрел во все глаза, пытаясь разобраться и увидеть причину. Но я видел все те же горы
