на крыльцо возвращаться. Нарочно топал, по ступеням подымаясь. Топнет, остановится, прислушается. Может, есть кто внутри. В дверь постучал. Приоткрыл. Подождал. Настежь распахнул. Окликнул, – выходи, мол, ежели живой хозяин имеется. Потом подумал, не то сказанул. С духом собрался, через порог переступил и тут же поклонился поясно: «Дядюшка домовой, прими на постой». Сказал, и сразу вроде отлегло немного. Потому как не гукнуло, не полетело в него ничего, и вообще, тихо-мирно. Уже хорошо. Теперь, коли что не так, можно хозяина на помощь звать.
Осмелел Алешка, из двери в дверь ходить начал. Только ничего нигде нету. То есть, не то, чтобы вообще ничего – лавки там, столы, лари-сундуки пустые, прялки, печи, кладовые с посудой, – это все имеется, а вот прутика колдовского нету. Понятное дело, на самом виду лежать не будет, ан где искать-то? И как от прочих отличить? Вон, в клети, и метлы стоят, и веники висят, банные, уж не среди них ли? Можно, конечно, брать по одному, да стегать кого живого, лягву, к примеру. Как с ней приключится чего, значит, тот самый прутик и есть. Нашел – и выбросил, потому как больше он уже ни на что не пригодится. Ибо – на один раз заколдован.
Бродил-бродил, заплутал. Вернулся кое-как на крыльцо, достал из сумки репу, – в тереме еды – шаром покати. Сидит, хрумкает. И мысли все больше шальные какие-то в голову лезут. Вот, скажем, коли запалить этот терем, далеко ли зарево видно будет? Или камни из земли выворотить, да с косогора толкнуть – далеко ли укатятся? Коня вот тоже куда на ночь пристроить – в терем, что ли? Нет у колдуна хлева. Он, должно быть, на ковре-самолете… Ну, или в ступе. Представил себе колдуна в ступе, чуть репой не подавился, до того смешно вышло. Посмеяться, оно, конечно, полезно, ан делать-то что? Вон, и солнышко уже за горы прячется…
Ничего не придумал Алешка. Расседлал коня, пустил пастись возле терема. Так рассудил, что следов звериных не видать, к тому же, этот конь, случись чего, себя в обиду не даст. Коли копытом не приголубит, в один скачок до Ростова долетит.
Еще раз все обошел, глянул, не изменилось ли чего, стал к ночи готовиться. На кровати решил не ложиться, все одно сплошь дерево, никаких тебе подушек с перинами. Сказку припомнил, про королевичну одну. Невзлюбила она за что-то добрых молодцев, и изводила почем зря. Сама красивая была, вот за нее все и сватались. Королевична же выберет кого, отведет с пира свадебного в спаленку, разует, на кроватку посадит, а кроватка – раз! – и перевернется. Под ней же, поруб глубокий, а в нем – Змей Горыныч… Понятно, сказка, она сказка и есть, ан неровен час, вдруг – перевернется? Вот на лавке возле окна и пристроился. Мало ли что ночью приключиться может? Тогда хоть в окно сигануть… Меч обнажил, рядом прислонил, щит приспособил, под голову – седло.
Лежит, подремывает. И не хотел, а заснул. Слышит во сне, будто движение какое-то в тереме, будто идет кто-то шагами легкими. Пол чуть поскрипывает, двери похлопывают. Неспешно так, и не досматривая, а прямо в ту горницу направляется, где Алешка устроился. Силится молодец сон с себя сбросить,
