воинскими силами отнюдь не лучшего качества.
В 1703 г. Левенхаупт одержал победу над заведомо слабым, хотя и вчетверо превосходящим войском стрельцов, ополчением смоленской шляхты и литовскими хоругвями у д. Салаты (литов. Салочай на р. Муша в 65 км к югу от Елгавы), в 1704 г. разбил при г. Якобштадте (латв. Екабпилс на р. Даугаве) вдвое большее количество стрельцов и литовцев, в 1705 г. победил при равных силах драгун и солдат Б.П.Шереметева у Гемауэртгофа (на р. Свете в 30 км к югу от Елгавы).
После этих побед, преимущественно над полурегулярными стрелецкими и литовскими войсками, он получил чин полного генерала и командующего армией в Лифляндии, Курляндии и Литве. Тремя своими успехами амбициозный генерал гордился и, «за ничто почитая неприятелей», нередко совершал дальние рейды по Литве.
У этого очень опытного военачальника (войны с турками и французами не прошли даром) отличавшегося большим личным мужеством и хладнокровием был один большой недостаток: чрезмерная осторожность, граничащая с исключительной мнительностью. Убежденный пессимист по натуре, он, порой, в самый ненужный момент становился апатичен ко всему окружающему. Его большие, очень близко посаженные глаза всегда подозрительно смотрели на окружающих, а маленький рот с плотно сжатыми губами под длинным носом говорил об упрямой несговорчивости его обладателя. И все же, все эти минусы перевешивала его несомненная высокая компетентность в военном деле.
Все военные, имевшие с ним дело, в том числе, союзные русскому царю Петру I поляки и литовцы, советовали ему считаться с военным дарованием Левенхаупта и «лучше иметь его за льва, чем за барана». Вместе с тем, многие из шведского офицерского корпуса признавали генерала излишне нервным, осторожным и мнительным. А фельдмаршал Реншёльд и вовсе считал его конченным шизофреником. Меланхолия и склонность к мрачным мыслям снижали достоинства генерала как полководца. Солдаты не столько любили его, сколько уважали за исключительно рациональную манеру ведения боевых действий. Левенхаупт никогда не торопился ввязываться в бой, если в этом не было острой необходимости и, он к тому же не был уверен, что схватка закончится для него успешно. Так он оказался единственным шведским военачальником в Прибалтике не побитым русскими под началом Шереметева либо Меншикова.
За это Карл XII сделал его генералом от инфантерии и третьим человеком в шведской армии после себя и фельдмаршала Реншёльда. Естественно, что оба они друг друга терпеть не могли. В конце концов, это сказалось на судьбе шведской армии во время ее похода в Россию и, особенно, в Полтавском сражении. Со стороны Карла было большой ошибкой не прислушаться к мнению Левенхаупта о русских и способностях их командиров, с которыми он не раз и не два встречался на поле боя. Не исключено, что этому помешала известная нервозность «Профессора в мундире»: суховатый в общении король очень не любил «чувствительных»
