под словом «сомнительные». Несмотря на ее прямолинейный характер, она все же старалась сохранить деликатность в некоторых вопросах, подбирая им соответствующие слова.
– Холли, не думаю, что Сара будет танцевать в таких местах.
– Значит, ты одобряешь ночные выступления?
Я протянула чашку чаю отцу, и он с благодарностью ее взял. Мама проигнорировала мой жест, и я поставила чашку на стол.
– Я ничего не одобряю и не поощряю. Считаю, что она достаточно взрослая, чтобы принимать решения по поводу своей работы, – папа старался меня защитить, и это всегда было чревато последствиями.
– И так всегда, – вспыхнула мама как спичка, которая коснулась огня. – Это из-за того, что ты не хочешь брать на себя ответственность. Всю нашу жизнь ты перекладывал ее на меня, чтобы в определенный момент обвинить во всем меня.
– Мам, – я попыталась остановить ее, но она продолжала говорить, словно меня здесь не было.
– Не важно, кого это касается, – дочери или сына. Ты всегда был в стороне.
– Холли, тебе не кажется, что не время и не совсем то место, где нужно говорить о наших отношениях!
Я впервые услышала повышенные нотки в его голосе. Отчего лицо матери сразу приобрело еще более грозное лицо.
– Прежде чем спорить о моей работе, вы не хотите узнать о ней немного больше от меня?
Мама церемонно вздохнула, после чего сделала глоток чаю.
– Джен, как и я, выступает в танцевальной команде. Мы не танцуем полуголые в ночном клубе перед мужиками, – я посмотрела на маму. – Но выступления по вечерам не исключены.
Я пыталась объяснить, но это было нелегко. Мамино лицо оставалось непроницаемым, и я представила, как бы она обрадовалась, если бы я сказала, что работаю бухгалтером или менеджером. Все, что было связано с творчеством, для них было сверхъестественным. Я знала, что отец понимает не больше мамы, но его глаза соглашались с каждым сказанным мною словом.
– Что я вам рассказываю? Сейчас вам покажу, только принесу ноутбук.
Взяв ноутбук из комнаты, я собиралась вернуться на кухню, но замерла возле стены. За минуту моего отсутствия на кухне вновь вспыхнул спор. Они хотели его скрыть, перейдя на шепот, а я могла их прервать, но не смогла шевельнуться.
– Из-за того, что ты не умеешь слушать, ты оскорбила собственную дочь, – шептал папа. – Я никогда с тобой не спорю, потому что ты все равно не слышишь.
– Ах, ну конечно. Снова виновата я. Значит, ты молчишь, как мертвая рыба из-за меня. Ты просто смешон.
– И давно ты надо мной потешаешься?
– Это ты надо мной потешался, когда крутил роман со своей напарницей на протяжении двух лет. И тогда ты не стыдился пренебрегать четырехлетней дочерью. Так что не тебе читать мне морали.
Об измене отца я услышала впервые, и это заставило меня сдвинуться с места. Я отпрянула от стены, выпрямив спину. Внезапно идеальный папа и муж, каким я его считала, стал другим человеком.
